интересует меня. Я спрошу еще, но берегись. Вторую ложь я не прощу. Любой бесполезный сор, что попадает сюда, растворяется в моем filtre зла, тем самым питая жилы моего дерева. Если твой ответ не удовлетворит меня, ты упадешь к Корням.
— Я скажу правду! — выдохнул Симур почти искренне.
— Тогда признайся, зачем ты здесь?
— Я должен был найти одну вещь, — проговорил юный древолюд. — Короб со светляками.
— Зачем?
— У меня был учитель. Это он научил меня словам zvezda, planeta, galaktika. И он помог мне попасть сюда. Он хотел, чтобы я отыскал этот короб и нажал на спинку зеленого светляка.
— Теперь ты не лжешь, — произнес хозяин дупла. — За это я не сброшу тебя к Корням. Я даже выполню твою просьбу. Любую, но только одну! Проси. Однако хорошо подумай, прежде чем произнесешь хоть слово.
Глава девятая
Мое имя Симур
Учиться у великана оказалось не то же самое, что учиться у колдуна. Если Осгут порой неожиданно и без всякого повода начинал изрыгать головокружительные истины, перемежаемые руганью и подзатыльниками, а потом так же резко, как и начал, обрывал свои поучения, то восьмирукое чудовище пичкало незваного гостя знаниями посредством диковин, коих в его логове было в изобилии. И прежде всего великан позаботился о том, чтобы расширить запас слов новоявленного ученика. Сделал он это довольно просто.
Отыскал на одном из своих помостов, которые, как теперь понимал Симур, следовало называть «полками» или «стеллажами», дугообразную штуковину с утолщениями на концах и напялил ее на голову юного древолюда. Утолщения плотно прилегли к ушам, и в голове Симура словно взорвалось что-то. Поток слов, поначалу ничего для него не означавших, затопил его разум, который барахтался в нем сколько мог, но вскоре захлебнулся и пошел ко дну. Вытащил его все тот же великан. Он показал на одну из своих диковинок и потребовал:
— Скажи, что это такое?
Симур хотел было ответить, что не знает, но изо рта его словно сами собой выскочили слова:
— Трехфазный дезинтегратор малого радиуса действия.
Тогда перед ним легла следующая диковина.
— А это?
— Обучающая головоломка для развития лобных долей головного мозга детенышей расы, обитающей на третьей планете в системе желтого карлика, в спиральном рукаве галактики…
— Достаточно! — перебил его хозяин дупла. — Теперь ты пригоден к самообучению.
Великан… Нет, не великан — выходец с планеты Гимантия, что вращается вокруг угасающего красного гиганта в одном из рассеянных звездных скоплений на окраине галактики, время от времени покидал свое обиталище. И Симур оставался один на один с великим множеством предметов, которые прежде были немыми, а теперь словно обрели дар речи. Куда бы ни падал взгляд юного древолюда, всюду он натыкался на творение рук, щупалец, псевдоподий, клешней, контактных присосок и других типов конечностей, принадлежавших бесчисленным видам мыслящих существ, что обитали в бесконечной Вселенной.
Существа эти населяли миры, сочными плодами зреющие на Древе Жизни. Интенсивные энергетические потоки связывали их с Древом и между собой. Ведь планеты лишь в трех измерениях имеют шарообразную форму, а в четырех представляют собой геометрическое тело, известное как тороид вращения. Именно через центр такого тороида и проходят энергетические каналы, что поддерживают существование планет. Самое удивительное, что один из них функционировал в сердцевине исполинского дерева, в котором юный древолюд сейчас обретался.
Гимантиец неспроста торчал здесь. Представители его расы издревле служили хранителями энергетических каналов, проводниками которых в разных мирах могли быть деревья, скалы, башни и другие высокие строения. Хранители не просто сторожили эти пути, они отправляли с их помощью послания, адресованные владыкам планет, или ученым, или старейшинам с указаниями и рекомендациями по мудрому управлению мирами-плодами. В исключительных случаях по энергетическому каналу можно было переправить и живое существо, но это было опасно. Правда, это был не единственный способ путешествия между планетами, но в распоряжении великана, который хранил канал в родном мире Симура, других средств не имелось.
Чрезвычайно много узнал юный древолюд и о своей планете. Разрозненные сведения, которыми пичкал его Осгут, теперь соединились в более или менее целостную картину. Симур узнал, что сушу планеты окутывал ядовитый фиолетовый туман, убивающий все, что не могло над ним подняться. Посему единственными организмами, которые могли жить на поверхности планеты, были огромные деревья. Чаще всего они срастались кронами, образуя ярусы Леса. И таких Лесов было много. Кроме них, на планете встречались горные хребты и моря. Теперь юный древолюд знал, что горы — это складки планетарной коры, а моря — глубокие впадины, залитые водой. Знать-то он знал, а представить, как они выглядят, не мог.
Ему виделись огромные куски древесной коры, плавающие в дожделодцах, таких больших, что в них могло бы искупаться все племя Симура. На большее его воображения не хватало. Хуже обстояло со звездами и всякими там галактиками. Хорошо, каждая звезда — это солнце. И утром над Лесом восходит то же светило, что село вчера. Вернее, это только кажется, что оно восходит, на самом деле вращается планета, подставляя солнцу то одно, то другое свое полушарие. Но ведь этих звезд-солнц неисчислимое множество, а освещаемых ими планет еще больше! Где все это помещается? Мудрецы утверждают, что на ветвях Древа Жизни. Наверное, это так и есть, да вот только не мог юный древолюд представить на деревьях вращающиеся плоды.
Впрочем, Симур многое не мог себе представить. Голова его была напичкана теперь разного рода знаниями, но жизненный опыт, с которым он мог бы соотнести их, был мизерным. Юному древолюду хотелось собственными глазами увидеть все эти моря, горы, звезды, галактики и прочие чудеса. Он верил, что создан для того, чтобы путешествовать. Ведь добрался же он из своего Леса сюда? Значит, должен найти способ отправиться и дальше. Помимо энергетического канала, между мирами можно было перемещаться на животном-мироходце или на черном корабле. Ничего этого здесь не имелось, кроме канала, но оставалось неизвестным, как к нему подобраться.
Так что пока ученик великана оставил эти мысли. Гимантиец не запрещал ему рыться в своих диковинах, но однажды отворил врата такой сокровищницы, что та надолго затмила в глазах юного древолюда все прочие увиденные здесь чудеса. На вид ничего особенного. Если бы запас слов Симура остался прежним, он бы так описал эти предметы: короба, битком набитые ровно обрезанными по краям сухими листьями опахальника. Но теперь он использовал одно слово — книги. Белые листы, сшитые вместе и заключенные в твердые или мягкие обложки, испещренные черными или цветными знаками, которые назывались буквами, цифрами, иероглифами
