по всей своей поверхности.
Так же сделали они и попытку получить ту самую «черную дыру», каковой пугала их Ольга. Безуспешно. Он натягивал незримую струну как мог так, что несомый ею ритм сливался в его голове в сплошной гул, но смог добиться лишь того, что краски вокруг действительно стали угасать, смещаясь в инфракрасный спектр. Как действовать дальше он просто не понимал.
Как ни бился Курт об этот барьер, но продвинуться не удалось. Эффект срывался из-за перегрева пользователя.
Кирилл с Олегом подробно расспросили его о принципах взаимодействия с артефактом, но, в итоге, смогли лишь посоветовать больше экспериментировать с «интерфейсом», меняя подход.
Аудиовизуальная интерпретация с их слов означала степень сопряжения не более пяти-шести единиц из одиннадцати возможных, но и с ней стоило бы проявить большую гибкость.
Однако, пресловутая гибкость отчего-то Курту не далась совсем, и как он не пыжился, пытаясь например добавить вторую струну или изменить звучание первой — не сработало…
Нет, представить-то он мог все, что угодно. Вот только результата это не давало никакого.
А тональность и вовсе не поддавалась настройке, что и не удивительно, так как, по прошлому опыту, на нее влияли не действия носителя, но скорее состояние окружающего пространства. По его мнению, по крайней мере, в чем ранее Курт уже мог убедиться.
То есть «тон» этот был не функциональным дополнением системы управления, но скорее диагностическим инструментом, еще одним органом чувств, воспринимающим структуру окружающей реальности на базовом уровне.
И, с точки зрения Курта, несмотря на безусловную интересность, инструментом в обыденной жизни малополезным. Впрочем, свою жизнь он слишком уж обыденной не считал, а потому мудро решил, что всякое пригодится, коли есть не просит.
Но самое главное открытие, как это и бывает обычно, вышло сделать случайно. При одной из попыток нырнуть глубже, используя разные варианты, в том числе с дополнительными жемчужинами, одна из них оказалась в руках у Кирилла. Каково же было удивление последнего, когда вслед за Куртом он так же рухнул в зону ускоренного времени и получил всю гамму впечатлений вмороженного в лед реальности и не способного контролировать ситуацию человека! Причем на заметный по собственным внутренним часам срок. Чего ему приключение стоило в плане потерь нервной ткани, история умалчивает.
Но, по возвращении в нормальный мир, вылилось оно в сильную бледность и не слишком цензурный монолог, каковой присутствующие восприняли с немалым удивлением, включая даже и самого Курта. С их то, точки зрения не произошло ровным счетом ничего, что могло бы спровоцировать столь бурную реакцию.
Но, конечно, присутствующие дураками не были и быстро разобрались в особенностях произошедшего события. Это повлекло за собой ряд новых опытов, в процессе которых все желающие, не исключая и выдернутую из своей лабы Ольгу, смогли опробовать эффект как совместно, так и по одиночке. Благо дополнительных жемчужин по прежнему имелось пять.
* * *
Закончили они уже глубокой ночью. Что не смутило ни поглощенных любопытством «нукеров», каковые не столько стремились успеть к срокам, сколько, по подозрения Курта, удовлетворяли свое неуемное научное либидо, ни, конечно же, самого подопытного, для которого исследование стало, пожалуй, более плодотворным, чем для самих исследователей.
Но, польза пользой, а разговоры разговаривать не было ни сил ни желания уже ни у кого. Так что погружаться в подробности полученных результатов они, по молчаливому согласию, не стали. Благо основные выводы были сделаны при непосредственном участии самого исследуемого, и они вполне совпадали с его внутренними ощущениями. В историю про ускорение нервных импульсов он как-то с самого начала истории не верил, хоть убей.
В итоге все признали, пора им на сегодня закончить.
— Приходи завтра напрямую к ВМ, — напутствовал его на прощание Олег, давно сменив гнев на милость. — Все узнаешь из нашего отчета, заодно он недостающее проставит в базы. А если чего-то не договорит, я так и быть, жду. Все равно вот эти двое растреплют. Так что на тайну исповеди и персональных данных не рассчитывай. У нас здесь по простому. Вот только и открытий чудных не жди тоже. Всей этой катавасии с ирреалом, как ты знать должен, лишь четыре года. Мы тут и сами на переднем крае науки. В смысле как слепые котята тычемся. Виктор у нас, со своей силой, порой куда лучший диагност, чем наши приборы. Да и Ольга…
— А что за сила то, к слову? — Поинтересовался умотанный Курт. — Второй раз упоминаете вашего ВМ в таком контексте.
— О! Виктор Михайлович… ВМ у нас вторая местная звезда-инвалид, после нашей незабвенной и любимой начуправ, — напустила таинственности так и не вернувшаяся к себе Ольга. — У нас тут вообще, в определенном смысле инвалидное царство, так что ты, со своими корявыми способностями, вписываешься идеально. Даже странно, что с Яной полный порядок. Как бы ее у нас не увели. Но ты от нас, поперек руководства, о нем рассказов не проси. Вот возьмут в штат, тогда и приходи проставляться и языком чесать. А пока, давай до завтра. Там ВМ тебе сам все расскажет. Он вообще-то любит кости мыть, только с виду смурной.
На такой вот веселой ноте, под звонкий смех девушки, довольной собственной отповедью, Курт и покинул помещение, размахивая подписанным пропуском на выход.
Хотелось ему домой. А подробности, и в самом деле, могли подождать. И да, пропуск этот никто так и не спросил, хотя охрана бдила на посту.
Часть вторая, глава четвертая
Местные топы
Конкретного времени повторного визита Курту никто не озвучивал, по этому суточное время следующего дня, когда он вновь стоял перед входом в славское управлениеSCID, уместнее было бы обозначить не утренним, а, пока, не вполне обеденным.
Впрочем, он уже немного поймал волну этой странной для госучреждений конторы, и разумно предполагал, что примут его ровно тогда, когда он придет и теперь вполне по свойски.
Так оно и случилось. Всякая настороженность и холод во взгляде дежурного, отмеченная в прошлый раз пропала, несмотря на то, что сам вахтер был новым.
«Вот интересно, они здесь записи камер друг другу показывают под утренний кофе, или как это организовано?» — Не на шутку мысленно озадачился вопросом Курт, и пообещав себе разобраться с интригующей загадкой, проследовал за вновь предоставленным сопровождением, в роли которого, на этот раз, выступила та самая длинноногая секретарша, представившаяся Жанной.
Курт тотчас вспомнил, что вопрос секретарши его тоже немало интересует. И подумал, что его список требующих изучения загадок начинает подозрительно быстро разрастаться.
Решил, в итоге,
