и стабилизировать, потому как цель ее такая. Как раз движение снимать. Вот и получается, что пациент наш вроде движется, но движется не как мы все, по икс-игрек-зет, а как то еще, что сканер никак обработать не способен, за не имением нужной оси стабилизации. И КТ, добавлю, по той же причине ерунду выстраивает вместо картинки. И чем круче обследуемый свою внутреннюю карусель раскручивает, тем печальней набор данных у нас на выходе. Я подозреваю, что он, если постарается по настоящему, будет и вовсе как черная дыра на мониторах. Система ниппель, туда дуй, оттуда…
— О чем спор, мальчики и девочки? — Вклинился Кирилл. — Практика, критерий истины, на. И если ты утверждаешь, что это история про Эйнштейна, а не про Гиппократа, то проверить это легче легкого. Скажи-ка нам, Курт, а не темнеет ли у тебя в глазах когда ты «магичишь»? Может красноты становится больше, на?
Курт такого не замечал, но он знал по себе, что незначительные внешние эффекты, это не то, к чему могло бы быть приковано его внимание в обстановке активного применения новых способностей, особенно в боевой обстановке. К счастью, ничто не мешало попробовать теперь. И он попробовал. И еще раз попробовал. И возможно даже что-то такое заметил. Или нет.
— Вроде как есть эффект. Или я себя накручиваю, после ваших идей, — признался он, секунду для собеседников спустя.
— Красное смещение слишком слабое относительно характерных энергий эффекта. — С важным видом поднял палец вверх Кирилл. — Для фотонов твоя остановка времени не остановка. Надо посильнее раскочегарить, на.
— Вот сразу нет, — отмела Ольга, потянув Курта в сторону столов с оборудованием. — Игры с черными дырами не в моей лаборатории. Это вы, мальчики, у себя. Смело и решительно. А у нас тут в почете простые инструментальные методы. В частности, есть простейший пульсоксиметр. Давай сюда руку, Конрад!
Насчет того, что ее пульсоксиметр простейший, Курт готов был поспорить на деньги. Агрегат был мало, того что навороченным по самые «не могу» лабораторным изделием, так еще и результаты выводил напрямую в компьютер, строя график насыщения крови кислородом в динамике. Но в главном местное медицинское светило было право — принцип работы прибора не поменялся. И основывался этот принцип на прохождении и поглощении света в тканях пациента. А все остальные примочки были лишь вопросом удобства отображения данных.
Данные же… Показали по сути ровно то же самое, что демонстрировала парням, но как понял Курт, на свой лад, вся остальная техника.
Стоило Курту коснутся внутренней струны артефактной силы, как прибор выдавал на своем графике резкое, вертикальное падение уровня кислорода в крови. И столь же резкое восстановление, лишь только он отменял эффект. Даже если Курт проделывал все это, задержав дыхание.
— Ну? — Гордо повернулась в кресле лицом к собеседникам Ольга. — Поглазели? Убедились? Будем дальше придумывать причины или примем очевидное?
— Ну допустим, будем. Поглощение кислорода из крови, вполне допустимый «Bd» побочный эффект. — Возразил Кирилл. Да, резковато. Но возможно же, на?
— Это не резковато, Кир. Это мгновенно, просто прибор такой график отрисовывать не рассчитан, погрешность. Но ты не туда смотришь. Плевать на падение. Все может быть, согласна! — Припечатала Ольга. — Но ты на взлет обратный посмотри. Он такой же, вертикальный. Я вам как врач говорю — так не бывает. Даже если он дышит рефлекторно под воздействием артефакта, не бывает. Кровь мгновенно кислородом не насытишь. Амулеты, которые отбирают из крови кислород и питательные вещества для своих эффектов? Да, случается! Но, чтобы возвращать взятое на место? Да еще так и туда где лежало, такого я не припомню. Это не медицина, это физика. Не верите пульсоксиметру, я его ткани сейчас фонариком простым просвечу. И будет то же самое! Так что вопрос доказанный.
* * *
Фонариком Курта все-таки просветили, и не только им. Но уже не в лаборатории. Ставя своим авторитетным в местных кругах мнением точку в дискуссии, Ольга заявила, что результаты тестов будут официально на следующий день, а в остальном ее медицинская наука в данном случае бессильна, и попросила освободить рабочее пространство. Так что пришлось парням возвращаться в собственный научный комплекс и продолжать пытки жертвы, в смысле исследования пациента, там.
Отпускать подопытного научники отказывались наотрез, слезными мольбами и посулами уломав его терпеть столько, сколько потребуется, ибо результаты с них, мол, потребуют уже завтра, а у них вместо результатов одни домыслы.
Курт, который, по правде жизни, никуда и не торопился, цинично выторговал себе встречное обещание «если вдруг, то мы все, ты обращайся» и тоже остался этим удовлетворен, поставив себе внутреннюю галочку в графе «налаживание взаимоотношений с будущим коллективом». Черт знает зачем ему это было нужно, но он решил для себя, что будет полагать это мудрой работой на перспективу.
Фонарик же, собственно, как и лазер не показали исследователям ничего нового кроме сияющей правоты результатов диагностики их коллеги из медицинского сообщества. Стоило Курту потянуться к возможностям артефакта и температура проходящего сквозь ткани ладони светового потока, будь то лазер или банальная диодная лампа, менялась, не сильно но ощутимо смещаясь в более темный тон. Это со всей очевидностью демонстрировала как высокоскоростная камера, так и, в глубоких режимах работы жемчужины, банальный невооруженный глаз.
Любопытным открытием стало то, что воздействие основного артефакта, по всей видимости, распространялось и на серебристые жемчужины. Просветить их не удавалось по причине их нулевой светопроницаемости, но у парней хватало всяческого оборудования чтобы установить наличие эффекта и в приповерхностных искажениях косвенными методами.
Точно такие же искажения приходились на всю поверхность тела Курта, игнорируя самые верхние микрослои кожи, волосяной покров и, тем более, одежду. Именно благодаря этому, со стороны невооруженным взглядом, эффект в естественных условиях не прослеживался. То есть тело его не становилось тусклее.
Еще одним интересным открытием стал, выловленный в данных с многочисленных приборов, факт ограничения внутреннего срока действия эффекта замороженного времени. И этим ограничением оказалась чистая физиология.
Чем длительнее и глубже действовала «заморозка» тем больше накапливали и меньше теряли его ткани фотонов. В том числе фотонов тепловой энергии.
Механизм удалось проследить весьма четко, благодаря банальному градуснику во рту, на полость которого, как показала практика, действовала все та же сила. Таким образом, слишком долго оставаясь в «ускоренном» состоянии, Курт рисковал примитивно свариться в тепле собственного тела.
Кроме этого выяснилось, что, будучи под воздействием артефакта, Курт не способен издать ни одного членораздельного звука. Барьер, уже без значимых сомнений обозначенный Кириллом как «темпоральный» гасил исходящие от голосовых связок звуковые волны, распределяя их
