любовь к истории. Для нее стал настоящим подарком Новолуный мир, каким-то образом оставшиеся в прошлом, а ты будучи живы воплощением мифов ее любимиами. И сейчас смотря на эти старые книги, в необычных переплетах и украшениях вызывали у нее. Она не обращала внимание на своих друзей, провожая пальцами по корешку книг, листала страницы книг и просто держала их в руках. В какой-то момент ей на глаза попался том с названием, которое многое для нее значило.
— Имфалы, — невольно произнесла она вслух. Первая буква была сделана из скрещенных копей и мечей, а сама книга была сделана из иссиня-черной кожи.
— Они самые, — услышала она голос сзади. Она обернулась и встретилась с фиолетовыми глазами Мэдженель.
Мейланд ушел не попрощавшись с ней, поняла она.
— Простите, я взяла ваше книгу, — извинилась Кейле желая больше всего на свете, чтобы глаза ведьмы перестали на нее смотреть. Но Мэдженель будто её в слышала. Она прикоснулась большим пальцем подбородка Кейли посмотрела ей прямо в глаза.
— Странно, твои глаза….
— Что глаза? — спросила Кейли. Мэдженель отпустила её подбородок.
— Все в Новолуном мире связано тесными нитями. У фейри глаза показывают их вид и род, которому они принадлежат. У оборотней и вампиров глаза остаются те же что и до превращения, в отличии от иммфалов. Но ты конечно ничего не знала?
Кейли молчала, предчувствуя что ей скоро скажут неприятную новость.
— Это объясняет почему Мейлад тебя сюда привел. Он хоть и наполовину человек, но хитрости фейри у него в избытке. Ах….Имфалы-это не просто какая та миролюбивая полиция новолунных. Имфалы-войны. Вы владеете частью наших сил, но не слабастями. Кроме одной, имфальской горячкой.
Кейли продолжала молчать.
— Судя по твоему выражению лица, ты и этого не знала. Дети рожденные в имфальских семьях до определенного уровня живут как самые обычные дети. Но возрасте семи лет у них происходит горячка, чуть их не убивающая. То же самое приходиться пережить и избранным ангелов. Их кости плавяться от жара, кровь превращается в лаву, а сами они начинают видеть по что хотят или бояться увидеть. С тобой такого же не была?
Кейли вспомнила себя девятилетней девочкой приехавшей из лагере, предвкувшая встречу с родителями. Но…вместо этого приехавшей совсем в другой дом, с другой хозяйкой. Потрясения было столь велико, что она не смогла вымолвить не слова, даже когда Элеанор сказала, что она время должна пожить на время в чердаке с крысами, пока Анна и Хлоя в комнатах её детства. Она ничего не сказала когда отец с радостными воплями не ворвался в кухню когда она убиралась, и заорал "Мать, этой дуры умерла!"
— Да, когда мне было девять.
— После чьей смерти.
— Мамы, — удивленно ответил Кейли.
— Обычно так и бывать. Эмоции- лучшее орудие человека. Для новолунных-это топливо или возбудитель сила… Тебе наверное было не легко столько лет скрывать свою силу?
" Нет, — хотелось ей выполнить ей. — Потому что мне пришлось быть сильной, мне пришлось возненавидеть отца, чтобы перестать его любить, хоть это не вышло…Если бы ты вышла из своего прянечного дома и пережила хотя бы половину того что я, тогда бы ты смогла бы меня понять. "
— Mutation, — произвела Мэдженель, вызвав удивление Кейли. За ту долю минуты, что она обдумавала свою речь они оказались в комнате с отличавшейся от первой…всем. Это место превратилась в настоящию лабораторию. В темноте светились колбы, банки с какими то растениями, Мэдженель шклкнула пальцем, камин и пару ламп вспыхнули. Кейли удивленно разглядывала большой квадратный стол с вещами дающие понять кто здесь работает, и другой небольшой в углу с колбами.
— Ты должна будешь мелко нарезать карень цветка Венеры, а я из перьев купидона и мы начнем делать зелья.
"МЫ?!"
Единственное представление Кейли о зельях эта кипящая зелёная жижа, но она решила промолчать. Готовить зелье оказалось не так трудно если Мэдженель ровна каждые две секунды, словно петух, начинала объяснять что значит тот или иной ингрединент. И учитывая их ситуацию, не стеснялась выражений. Кейли начинала понимать почему Мейладу нравится хозяйка лавки. Мэдженель обладала такой же как у него кошачьей грацией и обширных знаниях, и в первом и втором она сильно отставала.
К великой радости Кейли зелье оказалось не ужасным и зелёным супом из общественной столовой, а ароматным и розовым, по коститенции больше напоминающее шампунь. Обе девушки восхищенно улыбались когда спускаясь по лестнице пришёл Мейлад с пакетом в руках.
— Простите за опоздания, девочки.
— Теперь ты знаешь как тяжело уговорить малютку Кэт дать тебе нормальную рыбу не стоящию пол окена?
— Да с Кэт, я разобрался быстро. Незнаю, как она на меня в наступила. Но ещё нужно было прикрыть это, — сказав, он вытащил из пакета самую отвратительную вещь, которую Кейли видела за всю жизнь. Если бы не две черные точки играющие роль глазок, коли бы подумала что в банке белая слизь.
Прекрасно! Сказала ведьма пр при виде рыбы капли. Mейлад и Кейли переглянулись, в их глазах было беспокойство. Мэдженель не колеблясь вытащила из банки рыбу, и живого бросила в еще не остывшее зелье. Варьё обрела…Ах…зеленый цвет, а аромат стал сравним с мусорным баком. На лицах Мейлада и Кейли отразился приступ тошноты.
— Пусть твой брат выпьест половину, — Мэдженель перелила зелье в банку, — а вторую ему пусть намажут на самые болезненные места.
— Тогда давай весь котел, — буркнул Мейлад, держась за нос. Мэдженель пропустила это мимо ушей.
— Держи. Не в коем случае не давай своему брату пить даже капли лёгкого вина. Понять?
— Еще как. — Мейлад с улыбкой взял банку и поставил в пакет. — Ты не представляешь как я тебе благодарен.
— Нет, но догадываюсь.
Кейли не терполось поскорее уйти из этой лавки чьей главной общей чертой с её прошлым домом была любовь видеть в ней пустое место. К счастью, Мейлад и Мэдженель уже заканчивали прощаться и Кейли уже хотела выйти вслед за Мейладом, как тут почувствовала, что кто-то схватил её за запястье…
— Ты отличаешься от обычных имфалов. — страстным шепотом сказала Мэдженель. — Ты носишь лик ангелов и их силу, а когда то и душу. Когда ты поймешь кто под маской, позови меня.
*****
Когда еще озадаченая Кейли и счастливый Мейлад вышли из лавки на улице все так же было темно. Вечно заженые окна и фонари напоминали ей Лос-Анджелес, но наврядли там когда свободно летали феички, а воздух был наполнен запахам трав.
Да, даже воздух здесь необычный.
— Ну, что ж, — сказал Мейлад, — займемся нашей главной причине прийти сюда!
