улыбаться ему сам.
— Смотри! — сказал Хилари, когда они прошли около сотни ярдов. — Вон он, твой переезд, как раз у подножья холма. — Он показал на ту сторону холма, которая была обращена к железной дороге и подле нее виднелись поднятые вверх перекладины шлагбаума.
Жан остановился, посмотрел на них, потом глянул на Хилари и кинулся бежать вниз по холму.
Хилари прибавил шаг, чтобы быть поближе к мальчику. Самую малость прибавил. Худые ножки в неуклюжих башмаках не способны были двигаться очень быстро, и у подножья Жан и Хилари оказались одновременно.
Едва они подошли, перекладины шлагбаума медленно, величественно опустились, восхитительно звеня цепями. Жан ухватился за пальто Хилари и, дрожа от радостного возбужденья, проговорил:
— Роберт сказал: как шлагбаум опустится, придет поезд. — И в эту самую минуту оба услышали шум приближающегося состава.
Это был старый товарняк, груженный углем, он еле-еле тащился, и Хилари казалось: в нем поистине невероятное число вагонов — чтобы миновать переезд, ему потребовалась уйма времени. Прикованный к нему взглядом, Хилари весь ушел в себя, что неизменно случается, когда наблюдаешь за проходящим поездом, и начисто забыл о малыше. Но вот последний вагон исчез из виду, грохот и лязганье постепенно замерли, и Хилари услышал тихий ошеломленный голос:
— Я видел поезд.
— Ты что, никогда прежде не видел поезда? — резко спросил Хилари.
Тон Хилари испугал мальчика.
— Нет, мсье, — промолвил он и в мрачном предчувствии широко раскрыл глаза.
— Но неужели во время прогулки вы никогда не ходили в эту сторону?
— Нет, мсье, мы в другую сторону ходим, — прошептал Жан. Его глаза молили о прощенье.
Это невероятно, возмущенно подумал Хилари, недопустимо, это невозможно вынести. Потом посмотрел на Жана, увидел, что малыш совершенно сбит с толку, что ему сейчас тоже невыносимо скверно, и, сделав над собой усилие, расслабился, постарался как мог участливей заговорить с ним:
— Смотри, Жан, шлагбаумы пока опущены. Наверно, придет еще поезд.
Они подождали, и вот мимо них энергично пропыхтел древний паровоз без тендера.
— Ой, мсье, — закричал Жан. — Глядите, он задом идет. — Мальчик громко расхохотался, а вместе с ним захохотал и Хилари.
Потом шлагбаумы снова поднялись, и тут он почувствовал, что озяб.
— Пойдем-ка вон в то кафе при дороге и посидим в тепле, — предложил Хилари. — А на поезда можно смотреть из окна.
Жан торопливо кивнул, улыбнулся, показывая, как он доволен, и следом за Хилари вошел в кафе.
Там было тепло, уютно, в одном углу топилась печь, а обтянутые дерматином лавки с высокими спинками образовывали отъединенные от других удобные купе. Хилари усадил малыша за пустой стол у окна, а сам сел напротив.
— Что будешь пить, Жан? — спросил он.
Малыш был явно озадачен, и Хилари, поняв, что кафе оказалось для него такой же невидалью, как поезд, заказал пиво и малиновый сироп.
— Красивый какой цвет, — робко произнес Жан, когда перед ним поставили сироп.
— Попробуй-ка, — предложил Хилари, Жан попробовал и тут же, громко втягивая сироп, заглотал все до дна.
— Ну, как по-твоему?
— По-моему, я бы даже еще мог выпить, — расхрабрился малыш; Хилари засмеялся и заказал ему сироп.
Казалось, Жан забыл про поезда. Его взгляд с жадным интересом блуждал по комнате.
— Смотрите, мсье! — вдруг крикнул он, показывая на пыльное зеленое растение в цветочном горшке. — Это пальмочка.
— Откуда ты знаешь, что это пальма? — заинтересовался Хилари.
— В книжке видел, — мимоходом бросил Жан.
— Ты любишь читать? — не отставал Хилари.
— Я про Африку люблю.
— А еще про что?
— А больше нет у меня ни про что книжки.
Хилари нахмурился. Он негодовал на свою неспособность взять в толк, как чудовищно — по его понятиям — ограничены возможности Жана набираться жизненного опыта. Потом спохватился, ведь в его роли хмуриться значит недопустимо потакать себе, и поспешно спросил:
— А что ты узнал про Африку?
— Я про черных мамб знаю, они сворачиваются на деревьях и прячутся, а пойдешь мимо, она плюнет в глаз, ядом плюнет, и тогда тебе смерть, и никто тебя не спасет.
— В Лондоне, откуда я приехал, есть такое место, называется зоопарк, там живут все виды диких зверей, — сказал Хилари.
— И они едят людей? — нетерпеливо перебил его Жан.
— Нет, людей они не едят, они заперты в разных клетках и никому не могут причинить никакого вреда. Когда я был маленький, мой… — Хилари хотел сказать «мой отец», но сказал иначе: — Меня нередко водили в зоопарк и однажды повели в такой дом, где живут змеи, а человек, который за ними ухаживает, вытащил из клетки большущего питона и обкрутил его вокруг моей шеи.
Мальчик восхищенно вздохнул и, пока Хилари рассказывал про панду, жирафов и слонов, не сводил с него радостных глаз.
— На слоне можно покататься, — сказал Хилари и поймал себя на том, что хотел было прибавить: — Придет время, я тебя покатаю на слоне.
Но не прибавил. Взглянул на повернутое к его лицу бледное завороженное личико и вдруг спросил:
— Что ты ел перед тем, как пойти со мной?
— Хлебушек и большой кусок сахару. Нам всегда это дают после уроков, — ответил Жан. Он внимательно вглядывался в лицо Хилари, ожидая одобренья.
— А на обед? — спросил Хилари. — Что ты ел на обед?
Мальчик потупился.
— Не помню я, — сказал он.
Помоги же мне лучше соображать и взвешивать слова, мысленно воззвал Хилари, сам не зная к кому. И сказал намеренно весело:
— Знаешь, когда я был маленький, я очень любил жареную картошку. Всякий раз, как я мог выбирать, что съесть на обед, я выбирал картошку.
На сей раз ему повезло. Жан снова смотрел на него, безрадостная настороженность исчезала из его глаз.
— Мне тоже, наверно, понравилась бы жареная картошка, — осмотрительно ответил малыш.
Выходит, опять я попал впросак, подумал Хилари. И никакая пища, которая могла бы уже оказаться знакома малышу, не приходила ему в голову. Тогда он сделал еще одну попытку:
— А не расскажешь ли ты мне о книжке, которую читал, про Африку?
Вот это, похоже, вопрос совсем другого рода, от такого вопроса не станешь уклоняться, его встретишь с распростертыми объятиями.
— Это книжка мадам Лапуант, — ответил Жан. — Я читаю на уроках чтения — я умею читать, а другие мальчики из моего класса не умеют. Мадам дает мне книжку, и я сижу сзади и весь урок читаю.
— Но как это получилось, что ты умеешь читать, а остальные мальчики не умеют? — спросил Хилари.
— Не знаю, мсье, — просто ответил Жан. На сей раз он не избегал вопроса, он сказал Хилари правду.
Радио, которое все время
