что они невыполнимые, и вот пришел взять большой запас водки и просто пить, чтобы незаметно время шло.
В это время сидел в трактире пьяница-мужик, полулежал, полудремал. Вдруг он услышал речи отца ермонаха, подскакивает к отцу ермонаху и просит у него, чтобы подал ему водки:
— Я вам помогу разгадать эти задачи.
А ермонах ему сказал:
— Отойди от меня, некогда мне с тобой растабарывать.
А тот еще больше стал вязаться и просить водки, и одно — настаивает, что я вам разгадаю эти загадки.
Ермонах одумался, не стал уходить и говорит пьянице:
— Если только можешь, тогда идем к отцу игумену.
Пришел пьяница в монастырь, и еромонах доложил отцу игумену о пьянице, который берется разгадать все эти задачи.
Игумен велел позвать пьяницу, который и вошел к нему в келию. Игумен спрашивает пьяницу:
— Что, брат, разве можешь разгадать теи задачи?
А пьяница отвечает:
— Могу.
Тогда игумен и говорит ему:
— Давай заусловим, какое ты с нас возьмешь жалованье за выполнение этих задач.
Пьяница и говорит отцу игумену:
— Что вы, отец игумен, ничего я с вас не возьму.
— Нет, брат, нельзя. Даром не хотим заставить человека, чтобы он на нас работал.
— Вот что, отец игумен, вы прежде всего снимайте свое одеяние, я одену его, чтобы попривыкнуть быть игуменом, а вы надевайте мое, хотя все оно изорвано, но ведь это все на время.
Переодеваются они. Пьяница одевает одеяние игумена, а игумен одевается в одеяние пьяницы. Пьяница и Говорит отцу игумену:
— Теперь расскажите, какие задачи.
Игумен стал ему рассказывать: нужно сосчитать на небе звезды, тот свет дальше или небеса выше, по- ценить самого царя, что он стоит.
Пьяница просит у игумена несколько стоп бумаги и карандашей и велел принести литр водки.
— Мне жалованья не надо, только не забывайте меня водкой, пока я буду у вас работать.
Берет пьяница несколько пачек бумаги, карандаши, литр водки, пошел, заперся в келию игумена и заложил дверь на крючок. Расклал бумагу на стол, начал писать с краю, ставил цифру за цифрой, где десять, где двадцать, где пятьдесят, пятьсот, тысячу, десять тысяч и давай орудовать вовсю. Исписал всю бумагу. Как напьется, так мертвецки и спит, а когда пробудится, просит вторично водку. Приносят ему монахи водку и спрашивают пьяницу, как идут его дела и скоро ли он кончит подсчет звезд, а он им отвечает:
— Не ваше дело, это только знаю один я.
Приходит время приезда царя. Стали будить его и стучать в дверь. Пьяница пробуждается и говорит им:
— Кого вам надо?
— Надо приступить к делу. Сегодня приедет государь, — говорит игумен.
Пьяница мало-мало причесался, вышел, замкнул свою келию, а сам приходит в монастырь. Вдруг на колокольне зазвонили: говорят, что приехал царь.
Пьяница-игумен берет крест, осеняет его крестным знамением. Царь поцеловал крест и торопился спросить отца игумена: «Выполнил мое задание?» —
«Думаю, выполнил». «А ну-ка, расскажи!» — говорит царь.
Мнимый игумен просит его в свою келию. Заходит царь в келию; он преподносит ему все стопы бумаги и говорит ему:
— Вот, государь, можете сами посмотреть.
Царь стал всю бумагу перелистывать и смотреть. Потом царь и говорит: «Что ты, отец игумен, здесь наврал? Стоят какие-то несложные цифры?» А пьяница ему и говорит: «Государь, ведь у нас и звезды стоят в непорядке, вот и пришлось мне так записать». — «Ты, отец игумен, наврал тут». — «А если я наврал, — говорит игумен, — то вы сами пересчитайте, тогда для вас будет виднее. А я-то думаю, что я верно подсчитал».
Царь немного подумал себе на уме: «Кто может звезды считать? Хитрый игумен! Сумел мне доказать» — и говорит ему:
— Ну, это верно, скажем, подсчитал ты, а вот теперь скажи вторую задачу.
— Это тоже узнал. Мой батюшка помер двадцать пять лет, и теперя его нет, а вот на небесах я слышу стук и бряк, значит, небеса ближе того света.
Царь и на это согласился, что небеса и тот свет никто не проверял, поэтому игумен прав.
— Сумел ли ты оценить меня?
— Да, и это оценил.
— А что же стою я? — говорит царь.
— Вы стоите двадцать девять рублей.
Царь вспыхнул, и соскочил на ноги, и закричал ни него:
— Откуда взял такую цену — двадцать девять рублей, когда простой рабочий получает в месяц тридцать рублей?!
А игумен говорит:
— Царь! Вы, государь, прежде прослушайте, а потом и сердитесь на меня. Вас я ценил вот по чему: Иуда продал царя Христа небесного за тридцать рублей, а вы земной царь, значит, на рубль его дешевле должны быть.
Царю после этого нечего было говорить.
— Вот что, — говорит царь, — узнайте еще четвертую задачу: что я думаю на уме?
Игумен и говорит ему:
— Государь, вы думаете на уме: молодец игумен монастыря.
А царь действительно так и думал.
— Да, я так и думал: молодец игумен монастыря.
— Вы тут-то ошиблись, — говорит игумен, — я, молодец-то, ведь не игумен монастыря, а я пьяница трактира и кабака.
— Как так? — Пошли спросы и допросы, что вместо игумена был пьяница, а сам игумен скрывался.
Царь пьяницу поставил игуменом, а игумена выгнал шляться по трактирам и кабакам.
3. СОЛДАТ МОЛЕБЕН ЗАКАЗЫВАЕТ
Заказывает солдат молебен, а дьяк и спрашивает:
— Какой тебе, с акафистом?
— Да не дюже закатистый, так копеек на десять.
4. «ДОБРЫЙ» ПОП
Был в одном селе поп, да такой добрый да разумный, что и сказать нельзя. (И где он такой уродился, не знаю.) Часто он нас поучал своими проповедями.
Один раз он начал нам рассказывать, да так-то хорошо, что мы слушали-слушали да давай плакать.
А батюшке стало нас жаль. Посмотрел он на нас сквозь очки да и говорит:
— О чем же вы плачете? Чего же вы плачете? Может, это еще все брехня!
Промолвил «аминь», закрыл книжку и пошел в алтарь.
5. ПОП И ДЬЯКОН
