бухта исчезнет, а на месте Латмийского залива возникнет озеро.
Хм… «Вызов»… Это напомнило мне о деле: что-то мы увлеклись полётами, дорогой мой Читатель! Нам нужно поторопиться в другое место – ради чего всё это путешествие и затеяно! Там тоже будет брошен вызов богам; ещё похлеще Марсиевого. Итак! В путь!
Снова под нами городские кварталы с кривыми и узкими улочками между черепичных крыш – можно прыгать с дома на дом. Небольшие зарисовки повседневной жизни запечатлеваются в нашей памяти.
Вот ватага ребят играет в какую-то диковинную игру. А вот девушка, одетая в гиматий, несёт кувшин. На следующей, более широкой улице замечаем повозку, запряжённую мулом, которого понукает старик. В одном из дворов другой старец обучал детей читать по слогам…
Средь камня кварталов словно вросший в скалу можжевельник, то тут, то там располагаются небольшие участки с кустарниками и деревьями. Подлетев к одному такому островку-саду, мы заметили сквозь листву, что в тени деревьев расположилось небольшое собрание.
Солнце уже ощутимо припекало. Из-за жаркой погоды многие были одеты в белые одежды, отчего походили на жрецов. Но собрались они не с тем, чтобы поклоняться Олимпу; скорее наоборот – обойтись без пантеона и ответить, не побоюсь этих громких слов, на научные вопросы.
Жаль! Похоже, мы слишком долго осматривали Милет – судя по всему, дискуссия в самом разгаре. Нужно поторопиться! Летим скорее!
Сев на ветвь дерева, мы стали прислушиваться к разговору внизу. Не сразу, постепенно мы нащупали нить беседы.
Сейчас слово держал мужчина, который, как мне сразу бросилось в глаза, был главным в этой компании. Во-первых, это можно было понять по повадкам самого Анаксимандра и тому центральному месту, которое он занимал. Во-вторых – почтение и внимание, с коим на него взирали окружающие. Ну и в-третьих – хлопковый гиматий с вышивкой мог себе позволить не каждый.
Лично у меня не было сомнений: как только я увидел его – понял, что это Анаксимандр, один из величайших мудрецов Эллады.
Несколько человек сидели с ним рядом на скамьях. Остальные стояли по кругу или располагались прямо на земле, на постеленных циновках.
– Любому известно, что существует четыре стихии: земля, вода, воздух и огонь. Фалес, с которым я имел честь многократно общаться, говаривал, что на первом месте стоит вода и от неё произошли все другие стихии.
Вода – первовещество; из воды всё появляется и в неё же всё превращается обратно. Без воды и еды никто не проживёт; еда тоже имеет свои жидкие соки. Без неё и появление всего живого невозможно – сперма – та же жидкость. Семена растений тоже содержат в себе жидкость. Растения же не вырастут без полива.
Анаксимандр обводил всех взглядом – смотрел, насколько внимательно его слушают. Из-за активной жестикуляции частенько приходилось ему поправлять гиматий на плече. Его плащ был украшен орнаментом «меандр», самым таким узнаваемым символом, с которым сейчас ассоциируется у нас Древняя Эллада.
– Что же тебя заставило отойти от этого учения, Анаксимандр? – спросил мужчина, сидевший справа. – Ведь столь мудрый муж не будет говорить пустого! К тому же он, насколько я знаю, бывал во многих странах, где преумножал свои знания.
– Согласен, Анаксимен. Но и мудрецы могут ошибаться – так меня учил Фалес.
– К чему мы придём тогда, если даже мудрецы ошибаются?
– Случится так, что мудрецы будут сначала доказывать, прежде чем утверждать, а не доказывать то, что поначалу им показалось истиной.
Анаксимандр оглядел товарищей, наблюдая за их реакцией, и снова сделал сосредоточенный вид:
– В общем, я долго размышлял над ролью воды в построении Мира. Фалес говорил, что даже Солнце и Космос питаются водными испарениями океана.
На дне у нас располагается самая густая «вода», в виде земли. Дальше идёт, собственно, сама вода и более разреженная её ипостась – воздух. Небесные светила расположились на самом верху, поскольку огонь легче всех остальных стихий.
Анаксимандр увидел, как один из сидевших рядом мужчин, соглашаясь, кивал головой – так и есть.
– Полиагор, сейчас ты увидишь, как очевидная картина с логичным объяснением вдруг становится запутанной и не такой уже очевидной. Доказательства обязательны не только на суде, но и в умственных измышлениях!
Полиагор смутился от всеобщего внимания, а Анаксимандр продолжил свою мысль:
– Согласимся, что первовеществом является вода. Кругом одна вода!
С этими словами Анаксимандр взял стоявшую рядом с ним кружку и плеснул из неё в уснувшего Неодора. Под всеобщий хохот юноша мгновенно проснулся и непонимающе стал оглядываться.
– Откуда взяться огню? Воздуху? Земле? – с деланой строгостью спросил у него Анаксимандр.
Неодор совсем растерялся. Видя это, друзья похлопали его по плечу – успокоили. Другие же скорее хотели возвратить беседу в серьёзное русло:
– Она же сгущается или становится разреженной. Так и появляются огонь, воздух и земля. Не ты ли пересказывал нам слова Фалеса некоторое время назад, Анаксимандр?
– Отчего же она будет сгущаться, если нет ни огня, ни земли, ни воздуха? Разве вы не знаете, что огонь происходит от трения либо от молний, когда на небе встречаются вода и воздух? Разве вы не знаете, что в недрах земли тоже есть огонь, временами выходящий наружу? Разве вы не видите, что вода разрежается только от тепла солнца или костра? То есть от огня.
– К чему ты ведёшь, Анаксимандр? – спросил Анаксимен. – Уж не огонь ли, по-твоему, является первоисточником?
– Я веду к началу. Веду к тому, что ни одна из стихий не является первоначалом. Они лишь множественные противоположности чего-то одного…
– Не понимаю, как так может быть? – спросил Полиагор.
– Это нечто… беспредельное… – задумчиво подбирал слово Анаксимандр.
– Беспредельное? Почему беспредельное?
– Потому что оно имеет свойства всех стихий одновременно: известных нам и ещё неведомых. Эта субстанция может быть и холодной, и горячей, жидкой и твёрдой, гладкой и шершавой. Она рождает в разных пропорциях стихии, а уж потом от их борьбы меж собой появляется всё многообразие миров, как и многообразие наших с вами характеров! Ведь мы, по сути, тоже обладаем множеством качеств, и все эти качества уживаются в одном человеке! Таким образом решилась проблема многообразия всего сущего. В этом многообразии и заложено движение жизни.
На некоторое время все замолчали и задумались над услышанным. Даже две кольчатые горлицы, и те перестали поправлять перья – как-то современно это для них звучит. Уж не «глючит» ли наша машина времени?
– Я ведь правильно понял, что… беспредельное рождает сразу и огонь, и воду, и прочее? – спросил Демотел, до этого лишь внимательно слушая, ни с кем не вступая в разговоры. –
