— Чем вызвана такая спешка? — поинтересовался он. Элизабет обернулась на ходу.
— Я ужасно беспокоюсь о леди Дэнбери, — бросила она и возобновила свое стремительное продвижение.
— Неужели жизнь в Дэнбери-Хаусе настолько однообразна, что вас так взволновало желание вздремнуть, высказанное женщиной шестидесяти шести лет от роду?
Она обернулась к нему:
— Очень жаль, что вы находите мое общество скучным, но позвольте напомнить, что вас никто не заставлял идти со мной.
— О, с вами не соскучишься, — заверил он ее, сверкнув льстивой улыбкой. — Просто я недооценил всю серьезность сложившейся ситуации.
Элизабет остановилась и устремила на него суровый взор.
— Из вас получилась бы неплохая гувернантка, — съязвил он.
— Леди Дэнбери никогда не спит днем, — с нажимом произнесла она, чуть ли не испепелив его взглядом. — Рутина важна для нее как воздух. Два яйца и три тоста на завтрак. Каждый Божий день. Полчаса на вышивание. Всегда. Просмотр корреспонденции и ответы на нее в три часа пополудни. Ежедневно. И…
Джеймс поднял руку, сдаваясь.
— Я вас понял.
— Но она никогда не спит днем.
Он медленно кивнул, не представляя, что можно сказать на это.
Элизабет же стремительно повернулась и понеслась вперед. Джеймс двинулся, следом, размашисто шагая. Расстояние между ними несколько увеличилось, и он решил перейти на легкую рысцу, как вдруг заметил впереди торчащий из земли корень.
— Осторожно…
Она грохнулась на землю, взмахнув одной рукой, словно птичка крылом, и выставив перед собой другую.
— …корень, — закончил он, бросившись к ней. — Вы не ушиблись?
Элизабет покачала головой и пробормотала:
— Конечно, нет.
Но она так поморщилась при этом, что он усомнился в ее словах.
Опустившись рядом с ней на корточки, Джеймс потянулся к руке, которой она пыталась предотвратить падение.
— Как ваша рука?
— Нормально, — заявила Элизабет, вырвав руку и пытаясь избавиться от грязи и мелких камней, впившихся в кожу.
— Боюсь, я должен убедиться в этом.
— Вообще-то, — проворчала она, — это случилось по вашей вине.
Он не удержался от удивленной улыбки.
— По моей вине?
— Не знаю, как и почему, но если в этом мире существует справедливость, во всем виноваты вы.
— Если это моя вина, — сказал Джеймс, стараясь выглядеть предельно серьезным, — значит, я обязан ее искупить, занявшись вашими ранами.
— У мне нет никаких…
— Я не из тех, кто принимает отказы.
С шумным вздохом она вытянула руку, пробормотав довольно нелюбезно:
— Вот, пожалуйста.
Джеймс нежно прикоснулся к ее запястью. Она никак не прореагировала, пока он осторожно не отогнул ее кисть назад.
— О-ох! — вскрикнула Элизабет, явно недовольная, что не сдержалась. — Не очень больно, — поспешила заверить его она. — По-моему, растяжения нет.
— Пожалуй, вы правы, — согласился он, не видя никаких признаков опухоли. — Но придется поберечь руку день-другой. Может, вам лучше вернуться в дом и приложить к ней лед или холодное мясо?
— Мне некогда, — деловито ответила Элизабет, поднимаясь на ноги. — Я должна узнать, что с леди Дэнбери.
— Если она, как вы опасаетесь, спит, то ваши страхи, что она сбежит, несколько преувеличены.
Элизабет бросила на него негодующий взгляд.
— Иными словами, — произнес Джеймс самым нежным тоном, на который был способен, — нет нужды рисковать собственной жизнью и конечностями, устраивая гонки по пересеченной местности.
Он видел, что она взвешивает его слова, но в конечном итоге она покачала головой и сказала:
— Вы вольны поступать, как вам угодно. — И, быстро повернувшись, устремилась вперед.
Джеймс издал сдавленный стон, пытаясь сообразить, почему он вообще таскается за ней. Тетя Агата, напомнил он себе. Это связано с его теткой. Ему необходимо выяснить, является ли Элизабет шантажисткой.
Внутреннее чувство говорило ему, что едва ли. Едва ли особа, проявившая столько заботы о властной и по большей части надоедливой старой даме, станет шантажировать ее.
Но, поскольку у Джеймса не было других подозреваемых, он кинулся вслед за девушкой. Так как она успела свернуть за угол, он потерял ее из виду, но быстро догнал. Вытянувшись в струнку, она стояла спиной к изгороди и смотрела через плечо, повернув голову под немыслимым углом.
— Что-нибудь видите? — поинтересовался он.
— Ничего, — призналась она, — но, похоже, я свернула себе шею.
Джеймс подавил улыбку и серьезным тоном осведомился:
— Может, я попробую?
Элизабет медленно повернулась вперед, затем со страдальческой гримасой покрутила головой. Джеймс вздрогнул, отчетливо услышав хруст позвонков.
Она потерла шею.
— А вы могли бы проделать это незаметно?
Образы из его предыдущих миссий — во Франции, Испании и здесь, в Англии, — пронеслись в мозгу Джеймса. Он был экспертом по части того, как оставаться невидимым для неприятеля.
— Как-нибудь справлюсь, — небрежно бросил он.
— Отлично! — Она отступила на шаг. — Но если вам покажется — хоть на секунду, — что она заметила вас, сразу прячьтесь.
Джеймс усмехнулся и отдал Элизабет честь:
— Слушаюсь, мой генерал.
Внезапно Элизабет забыла обо всем на свете.
Она забыла, что не имеет представления, как прокормить своих младшеньких.
Забыла, что леди Дэнбери ведет себя очень странно, и свои опасения, что графиня серьезно больна.
Эдикты миссис Ситон, все до единого, вылетели у нее из головы. И самое главное, она забыла, что ее сердце совершает пируэты каждый раз, когда стоящий рядом мужчина приподнимает брови.
Она забыла обо всем, кроме радости этого момента и озорной улыбки Джеймса Сидонса. С веселым смешком она протянула руку и игриво похлопала его по плечу.
— О, перестаньте, — вымолвила она, не узнавая собственного голоса.
— Перестать что? — поинтересовался он с самым невинным видом.
Элизабет передразнила его, отдав ему честь.
— Вы с такой легкостью и частотой отдаете приказы, — сказал он. — Только естественно, что я сравнил вас…
— Единственное, что от вас требуется, так это посмотреть, как там леди Дэнбери, — перебила она его. Усмехнувшись, Джеймс украдкой заглянул за угол.
