Прижав ладонь к щеке, Элизабет потрясение смотрела им вслед.
— Просто удивительно, как она выдрессировала своего кота, — заметил Джеймс.
Элизабет с ошарашенным видом повернулась к нему:
— Вам не кажется, что она нездорова?
— Нет, а в чем дело?
Она неопределенно махнула рукой вслед удаляющейся графине, не в состоянии выразить словами степень своего изумления.
Джеймс смотрел на нее, явно забавляясь:
— Что особенного в том, что она решила подремать в саду? Погода прекрасная.
— Вот именно! — сказала она, повысив от беспокойства голос. — Все это очень странно.
— Уверяю вас, она…
— Говорю вам, это странно! — Элизабет покачала головой. — Мне это не нравится. Совсем не нравится.
Склонив голову, он бросил на нее изучающий взгляд:
— И что, по-вашему, мы должны делать?
Она распрямила плечи.
— Лично я собираюсь наблюдать за ней. Незаметно.
— Наблюдать, как она спит? — с явным сомнением уточнил он.
— У вас есть идея получше?
— Ну, если очень напрячься, я мог бы, пожалуй, предложить кое-какие занятия, которые…
— О, довольно! — раздраженно бросила Элизабет. — Обойдусь без вашей помощи.
Джеймс улыбнулся:
— А вы ее просили?
— Как вы справедливо заметили, — ответствовала она, гордо приподняв подбородок, — не так уж трудно наблюдать за сном старой женщины. Полагаю, что у вас есть более важные дела. Всего хорошего.
Рот Джеймса приоткрылся от удивления, когда она гордо зашагала прочь. Пропади все пропадом, он не собирался задевать ее чувства.
— Элизабет, постойте!
Она остановилась и повернулась к нему, похоже, более удивленная тем, что он обратился к ней по имени, чем он — вспышкой ее раздражения. Дьявол, он и сам удивился. Просто последнее время она занимала все его мысли, и он не заметил, как начал думать о ней как об Элизабет, вот и…
— Да? — отозвалась она наконец.
— Я пойду с вами.
Ее взгляд не выразил ничего, кроме недовольства.
— А вы способны передвигаться бесшумно? Я бы не хотела, чтобы нас поймали на слежке.
Губы Джеймса дрогнули, он с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
— Можете быть уверены, я вас не подведу, — сказал он с величайшей серьезностью. — Смею надеяться, что был неплохим шпионом.
Она состроила мрачную гримасу:
— Какое странное заявление. Послушайте, а вы-то хорошо себя чувствуете?
— Как весенний дождик. Но почему вы спрашиваете?
— У вас такой вид, словно вы сейчас чихнете.
Взгляд Джеймса упал на букет цветов, который навел его на удачную мысль.
— Я всегда чихаю от цветочной пыльцы.
— Но вчера в розарии вы не чихали.
Джеймс прокашлялся, лихорадочно размышляя.
— Здесь нет роз, — заметил он.
— Как бы там ни было, я не могу взять вас с собой, — заявила Элизабет, покачав головой для пущего эффекта. — По всему саду разбиты цветочные клумбы, и вы будете чихать с интервалом в пару минут.
— Ничего подобного, — поспешно возразил он. — На меня так действуют только срезанные цветы.
Она с подозрением прищурилась.
— Что-то я не слышала о подобном заболевании.
— Я тоже. Никогда не встречал никого, кто страдал бы от этого недуга. Видимо, все дело в стебле. Какая-то… э-э… субстанция попадает в воздух, когда срезают стебель.
Девушка продолжала недоверчиво взирать на него, и Джеймс решил приукрасить свою байку, добавив:
— Только представьте, каково мне приходится, когда я ухаживаю за дамой. Помоги мне Боже, если я вдруг решусь преподнести ей букет.
— Так и быть, — деловито бросила Элизабет. — Пойдемте. Но если вы все испортите…
— Ни в коем случае, — заверил он ее.
— Если вы все испортите, — повторила она, повысив голос, — я никогда вас не прощу.
Джеймс склонил голову и слегка согнулся в талии в легком поклоне.
— Показывайте путь, мисс Хочкис.
Элизабет сделала несколько шагов, затем остановилась и обернулась к нему с нерешительным выражением в глазах.
— Чуть раньше вы назвали меня Элизабет.
— Прошу прощения, — вкрадчиво произнес он. — Я несколько забылся.
Джеймс наблюдал за игрой чувств на ее лице. Она не могла решить, можно ли позволить ему обращаться к ней по имени. Он видел, как ее дружелюбная натура борется с необходимостью держать его на расстоянии. Наконец она поджала губы и сказала:
— Пожалуй, это не так уж важно. Мы здесь в Дэнбери-Хаусе не придаем особого значения формальностям. Если повар и дворецкий зовут меня Элизабет, вам тоже можно.
Джеймс вдруг ощутил странное удовлетворение.
— В таком случае вы должны звать меня Джеймсом, — галантно отозвался он.
— Джеймс… — Она словно попробовала его имя на вкус, а затем добавила:
— Думаю, мне не следует называть вас так в чьем-либо присутствии.
— Разумеется. Но когда мы наедине, нет нужды держаться официально.
Элизабет кивнула:
— Хорошо, мистер… — Она застенчиво улыбнулась. — Джеймс. Нам пора идти.
Он последовал за девушкой по лабиринту коридоров. Она настояла на окольном пути, чтобы не возбудить подозрений у леди Дэнбери. Джеймс полагал, что если что и покажется подозрительным, так это их появление в бальном зале, комнате для завтраков и оранжерее — и все это в течение одного утра, — но держал свои мысли при себе. Было очевидно, что Элизабет наслаждается, играя роль лидера, а ему нравилось смотреть на нее сзади.
Выбравшись наконец на свежий воздух, они оказались в восточной части дома, довольно близко от парадного входа и в максимальном удалении от сада.
— Можно было выйти через французские двери в музыкальной комнате, — пояснила Элизабет, — но так мы сможем прятаться за живой изгородью и следовать за ними повсюду.
— Великолепная идея, — промурлыкал Джеймс, шагая за ней вдоль ограды. Кустарник достигал в высоту двенадцати футов и полностью скрывал их со стороны дома. К величайшему его изумлению, Элизабет свернула за угол и припустила бегом. Ну если не бегом, то уж точно быстрым маршем или умеренной рысью.
Несмотря на то что его ноги были значительно длиннее, ему пришлось ускорить шаг, чтобы не отставать от нее.
