хотела говорить ему вот так, как будто под натиском. Ведь все равно бы не утаила. Не смогла. Но теперь медлить нельзя.
Глава 18. Поверь мне
— Пойдем — Тим тянет меня за собой обратно в дом. — Почему без куртки выскочила? Замерзнешь — целует на ходу зажатые в своей ладони пальцы и ведет в сторону удаленного коридора с лестницей на цокольный этаж.
Здесь относительно тихо.
Тим подтягивает меня к стене и пытливо рассматривает лицо. У меня слезы на глаза наворачиваются. Может, это последние секунды вдвоем. Сердце, того и гляди, ребра пробьет.
— Эй, ты чего? — поглаживает скулу большим пальцем.
Не знаю, как начать, с чего. Хочется отложить момент. Закидываю руки ему на плечи и прижимаюсь к губам. Замираю, хочу запомнить это ощущение. Меня трясет.
Тим перенимает инициативу, целует сам, сцепляя руки на моей талии, а потом отстраняется и смотрит так пытливо. В самое нутро метит.
— Это и есть твой разговор? — тон шутливый, но, одновременно, озадаченный.
— Нет. Сейчас — заглядываю в карамельные глаза. — Ты только дослушай до конца, ладно?
— Ладно — соглашается Тим, а сам так и мечется по моему лицу. Не понимает ничего.
«Что ж, начинай» — говорю себе. Может, Тим сейчас меня возненавидит, может, больше никогда так не посмотрит. Поверит ли... Одно знаю точно, ему будет больно. С присутствием Игната в моей жизни он никогда не смирится, потому что именно Игнат — мой первый, именно он был тем мальчиком, из-за которого я не замечала Тима, не хотела замечать.
Отсчитываю последние секунды и глубоко вздыхаю.
— Помнишь нашу ссору из-за Игната?
Тим сразу же напрягается, вижу, как расширяются его зрачки, превращая глаза в черные омуты.
— Помню.
— Он звонил мне и писал все это время. Только я не отвечала. Ни разу. Игнат приехал и нашел меня. Сегодня после пар возле института.
Тим разжимает ладони на моей талии. У меня внутри все перетряхивает от чувства, что вместе с его руками я сейчас теряю и самого Тима. Будто это он сейчас отдаляется.
— Я не узнала его — продолжаю, облизывая пересохшие губы. — Игнат изменился. Он выловил меня, пока я торопилась на метро.
— Зачем?
Узнаю этот тон. Тим старается держаться спокойно, но внутри уже буря. Там лавина несется нам навстречу.
— Хотел встретиться, поговорить. Но я отказала, мне это не нужно. Все в прошлом. Но Игнат не отпустил.
У Тима играют желваки. Он так напряжен.
— Что он сделал? — понижает тон. Голос охрипший, готовый сорваться.
— Он меня поцеловал — выпаливаю, не мешкая.
Тим округляет глаза, глотая воздух ртом.
— Сука, убью его, угандошу — отступает, отворачивается и мечется по коридору, нервно взъерошивая темные волосы.
Подхожу, цепляюсь за край рукава футболки.
— Сначала я впала в ступор, окаменела, а потом оттолкнула его. Тима, послушай, я оттолкнула, веришь? — встряхиваю его, потому что Тим смотрит на стену немигающим взглядом. — Он для меня ничего не значит. Я не люблю его больше, а, может, и не любила вовсе. Было что-то другое — больное, нездоровое, убивающее, но не любовь. Не то, что я чувствую к тебе.
Беру его голову руками и поворачиваю к себе лицом. С силой прижимаюсь к его рту и жмурюсь, выпуская слезы наружу.
— Только не отталкивай меня, пожалуйста — шепчу прямо в плотно сжатые губы. — Не из-за него, прошу тебя.
В ответ Тим хватает за плечи и припечатывает к стене. Дышит часто, сбивая ритм, рвано.
— Нет, Таня, ты его любила. Я наблюдал это почти каждый долбаный день в школе. Твой взгляд, твои губы распухшие и блестящие глаза.
— И что? Я виновата за это? — срываюсь.
— Нет — его руки перемещаются с моих плеч на горло. — Не виновата. Ты выбрала его. Но иногда мне кажется, что я ненавижу тебя, за то, что чувствовал все эти годы.
— Только не рушь все, Тима, пожалуйста — смотрю на его губы.
— Назначь ему встречу.
— Зачем? — растерянно смотрю на него.
— Сам ему поясню, чтоб этот хрен в твою сторону даже не дышал.
Понимаю, какой это будет за разговор.
— Нет, Тим, пожалуйста. Я заблокирую его везде. Игнат скоро вернется в Америку, мы больше не увидимся.
Сокращает расстояние до моих губ.
— Ты боишься за него что ли?
— Не боюсь, просто не надо. Не выйдет у вас разговора, ты же знаешь.
— Нет, боишься. Переживаешь за него, трясет всю.
— Перестань — накрываю его руки на своей шее ладонями. — И отпусти, мне больно.
Тим перебрасывает одну руку на мой затылок, прихватывая волосы.
— А мне, твою мать, не больно?
Расстояние медленно сокращается. Тим прикрывает глаза и сам касается моих губ. У меня взрыв внутри. Кровь, как расплавленная лава, несется по сосудам, распаляя тело. Я хочу его так сильно, как никого на свете. Можно прямо здесь, в этом темном и глухом коридоре. Можно, где захочет. Только бы не оставил.
Его руки уже жадно ползут по телу, по изгибам и сжимают ягодицы. Я стону ему в рот. Когда чувствую, как он тоже меня хочет.
— Ты назначишь ему встречу, по-другому я не смогу.
Мое возбуждение от прикосновений Тима смешивается с паникой. Я не знаю, как быть. Эта встреча станет катастрофой.
— Или так, или я решу, что ты его прячешь — Титм одной рукой перебирается к поясу на моих джинсах и ныряет внутрь.
— Хорошо — я сдаюсь, когда он языком касается ключицы, а рука спускается все ниже.
Но сквозь туман в моем рассудке от его прикосновений, вспоминаю про фотографии.
— Тим — у меня в горле пересохло. — Это еще не все.
Он никак не дает сосредоточится.
— Есть еще фото. На парковке стояли Лиля с Соколовым. Никита снял нас. У него есть фото. И он думает, что я обманываю тебя.
— Сокол снимал вас? — Тим отстраняется, и я задерживаю губами вырывающийся наружу стон, потому что он убирает свои руки. — Что он там делал?
Взгляд туманный, возбужденный.
— Наверное, к Лиле приехал, раз они сегодня вместе. Ты хочешь увидеть?
Несколько секунд он просто блуждает по моему лицу, а потом мотает головой.
— Нет.
После нашего разговора, уже в самый разгар
