костюм. Примите меня грешного, прошу вас! Примите! Иначе все кончено!
Я смотрел на него и понимал, что передо мной самое жалкое и самое гнусное существо, которое когда-либо вступало на трюм моего магазина. Он нервно поглядывал в окно, постоянно дергаясь на месте. Видя внутренние мучения гостя, я попросил Волдрина открыть форточку, а сам чувствовал внутри смятение, которое давно не ощущала моя черствая душа. Учуяв соленый прибрежный воздух и услышав шум волн, чужак успокоился и даже задремал. А я все смотрел на него и размышлял о его рассказе. Такая неоднозначная история смутила меня. Мой многолетний опыт и спокойная жизнь всегда находили решение из сложной ситуации, но тогда этот незнакомец впервые за много-много лет заставил меня глубоко задуматься. Он был еще молод, но уже так грешен. Его любовь к морю, однако, была знакома мне. Я словно увидел перед собой родственную душу в этом океане людей, как рыба, наконец, находит особь такого же вида. Стоило мне задуматься о его привязанности к водным просторам, как история этого чужака показалась мне не такой аморальной. Стыдно признаться, но я даже ему сочувствовал. Я понимал его. Как только пришло осознание этого, за ним последовали отвращение и гнев к самому себе, которые смыли все страшные предрассудки. Однако я еще раз взглянул на незнакомца и спросил:
— Как зовет тебя?
Мой голос оказался слишком громким и раскатистым: тишина раздумий была удивительно подводной. Он вдруг очнулся, словно притворялся спящим, удивленно и с надеждой посмотрел на меня и ответил:
— Дил.
— Я согласен.
— Что? — его выражение лица тут же стало похоже на гримасу безумца. Лоб и щеки сразу разгорячились, а дыхание участилось.
— Я готов взять тебя в юнги.
— Правда? — он так неожиданно и быстро вскочил, что разбил чашку. — Ой, простите…
— Хм, да, правда.
— И когда я могу приступить к делам?
— Думаю, завтра.
— Ура! — он подскочил настолько высоко, что чуть не разбил люстру, хотя сам соответствовал второму или третьему росту.
Затем Дил повернулся и собирался уходить, но я его окликнул:
— Эй, куда собрался?
— Ну, так… к морю.
— Сейчас холодно…
— Мне не впервой.
— Сыро…
— Это море обнимает меня.
— Нет, будешь жить у нас.
— Можно? — он с тюленьими глазами взглянул на меня.
— Можно.
— Спасибо вам! Я не займу много места, да и вещей у меня немного, а…
— У тебя их и нет.
— Почти. Кошелек и…
— Громоздких вещей у тебе нет, ведь так? — я уже пожалел о своем выборе.
— Да, нет. То есть… Нет, у меня громоздких вещей нет.
— Тогда поселим тебя на чердаке.
— Вы уверены, капитан? — Волдрин у меня добрый парень, но немного рассеянный и скромный. К чужакам он всегда относится с опаской и недоверием.
— Да, уверен. Я недавно утеплил его. Хотел сделать там небольшую кладовую, но не судьба.
— Если я вам мешаю, то могу жить под витринами. Не хочу вам мешать, — Дил тут же сделал виноватое и грустное лицо.
— Спокойно. Если я сказал, что ты будешь жить у нас, значит, так и будет.
— Спасибо вам огромное! — я видел, как он еле сдерживался от объятий. Однако затем его лицо стало озабоченным. — Но…
— Что?
— С чердака будет видно море?
— Да, будет.
— Хорошо, — облегченно выдохнул он.
Дил уже хотел меня обнять от счастья, но Волдрин, зная мое отношение к подобным нежностям, поймал безумца, и тот накинулся на него. Пока мой бедный помощник принимал все благодарности, я убрал все со стола и подошел к Дилу.
— Пойдем, я проведу тебя на чердак.
— Хорошо!
Поднявшись по лестнице и открыв давно запылившуюся дверцу, мы вошли на чердак.
— Какое уютное место!
— Рад, что тебе понравилось, — я оглянул комнату. — Надо бы здесь убраться…
— Я уберусь!
— Придержи паруса. Неизвестно, что ты тут наделаешь. Уборкой займемся мы.
— Я хочу помочь!
— Хорошо, будешь помогать, но не мешать.
— Есть, капитан!
Я знал, что с ним будет сложно. В молодости и сам был таким активным, самоуверенным и мечтательным, но он еще и взрослый ребенок, а это куда сложнее. Морское дело требует дисциплины, оно не терпит своеволия. Капитан- глава небольшого государства, называемого кораблем. Все остальные на территории судна обязаны подчиняться главному. В пылкие годы я не мог ни с кем равняться, никого не ставил выше себя. Мне потребовались многие месяца, чтобы принять законы моря. Если я привыкал чуть ли не десятилетия к новым правилам океана, то Дил… Мне было страшно представить, привыкнет ли он к устоям моря или нет. Я, безусловно, надеялся на его безудержную любовь к водной глади, надеялся, что ради моря он пойдет на все. Его привязанность к волнам шла параллельным зеркалом с моей.
Мы быстро перестроили чердак, не прошло и дня. Иллюминат, ведущий к морю, не был таким уж большим, чтобы полностью насладиться этим сливающимся с горизонтом небом. Однако новому члену моей небольшой команды этого было предостаточно. Он с большой радостью поселился и стал привыкать к жизни морской.
Прошло три года. Наша небольшая команда пережила много всего: восстановление после гражданской, новые кризисы, болезни, наводнения. Однако мы держались друг за друга. Дил, на мое удивление, быстро привык к непростой жизни матроса. Каждый день рядом с морем делал его счастливее. В первом своем плавании он чуть не утонул: так глубоко окунулся под воду, что еле всплыл, когда осознал, что задыхается. Этот чудак был счастлив так сильно, что забыл про воздух. Но жизнь с ним, безусловно, была интересной. Я видел в Диле себя молодым, оттого во мне просыпалась какая-то отцовская любовь к нему. Не подумай, что я самолюбив. Да покорят меня черти, но я ни за что не признаю в своем сердце кого-нибудь выше, чем море! Смотря на чудака, я вспоминал свои ошибки прошлого и хотел сделать путь к освоению океана для этого безумца чуть легче.
Да… Наша жизнь была настолько обыденной и простой- без приключений- что и описать-то нечего. Хотя, чего это я говорю? С Дилом было очень много приключений, но все они просто оставались позади последнего плавания…
С чего бы начать… Наверно, стоит дать старт этой истории с момента увлечения морального голода к морю у Дила. Вот это я сказал… Если быть проще, то Дилу стало мало только видеть море и быть рядом с ним. Он хотел слиться с водой, оставшись в живых. Его амбиции росли, и теперь наш чудак готов был совершать любые подвиги, лишь бы стать достойным океана. Дил захотел сместить Посейдона. Вот умора! Думаю, вы понял,
