Старик и Лавров курили, собака лениво помахивала хвостом, висело белье на веревке… тихо…
– Ага! – сказал вдруг Шахов. Он лежал в трех метрах от Танцора, разглядывая хутор в десятикратный монокуляр.
– Что? – спросил Танцор.
– А ну-ка дай мне твой «телескоп», – приказал Шахов. Танцор протянул «телескоп». Шахов настроил его под свои глаза и прильнул к окулярам. Через несколько секунд сказал:
– Портвешок такой раньше был – «тридцать третий»… догоняешь?
Танцор сразу все понял.
– Где? – спросил он.
– В гараже, – ответил Шахов и вернул ему «телескоп». Танцор поднес бинокль к глазам, матюгнулся и начал нетерпеливо вращать барабанчики фокусировки. Наведя бинокль на гараж, он заметил то, что не увидел раньше, – приоткрытую створку ворот, серый запыленный капот и бампер машины… В ярком солнечном луче четко читались две последние цифры номера – «33». Владимирский регион! Таранов – здесь! Более того, он вначале приехал на машине Сивого… Вот он – груз! Всего в сотне метров. Считай – в руках!
Танцор оторвался от бинокля и почти с благодарностью посмотрел на Лидера.
Спустя несколько минут старик и Лавров поднялись с крыльца и двинулись к озеру. За ними устремилась собака, но дед цыкнул на нее, и собака вернулась к дому. Слабо затарахтел мотор, лодка заложила широкий круг и, набирая скорость, пошла к противоположному берегу.
Мнения разделились. Танцор настаивал на том, что в первую очередь надо захватить хутор. Это совсем просто – нет там никого, кроме старухи и собаки. Танцора в первую очередь интересовала «девятка» Сивого. Груз, был уверен он, в машине.
Лидер доказывал, что груз никуда не денется. В первую очередь нужно нейтрализовать Таранова и Лаврова.
Каждый отстаивал свои приоритеты, и, разумеется, прийти к общему знаменателю они не могли.
– Ты что, – сказал Шахов, – еще не понял, насколько опасен твой Пивовар?
– Во-первых, не мой, а твой, – почти весело ответил Танцор. – Во-вторых, гражданин Шахов, я это понял очень хорошо. У меня к Пивовару свой счет есть. И я с него по счету получу. Сполна получу, но сейчас мы займемся тачкой. Все, Игорь Палыч, окончена дискуссия. Парадом нынче командую я.
Чука застрелили из пистолета с глушителем. Пес упал как подкошенный, несколько раз дернул лапами и замер, вытянувшись. Куры равнодушно ходили мимо. А старуха была в доме и вообще ничего не видела… Танцор и Шнобель первыми вошли в гараж. Танцор заглянул в салон – пусто. Открыл багажник – пусто!
Лавров и Таранов обнялись. С одной стороны на них смотрела Светлана, с другой – дядя Саша… Крутил хвостом Гек. Дядя Саша отвернулся и вытер слезу. Он сына вспомнил. Вспомнил, как шестнадцать лет назад они – Олег, Иван, Валька и друг Таранова, которого все преувеличенно-почтительно называли Вячеслав Германович, – играли на этом самом берегу в футбол. Они были молодые, азартные и хмельные… Олега убили в Африке спустя год… А Вячеслава Германовича Мордвинова – меньше года назад здесь, в Петербурге.
…Из тех четверых, что играли в футбол на берегу, осталось двое. И они уже не те, что шестнадцать лет назад. Они не смеются. Они – седые сорокалетние мужики – стоят, упершись лбами, и молчат. Дядя Саша вытер слезу и закурил. Закашлялся, а ветер потащил над водой горький запах «Примы»… И вдруг… вдруг пронзительно завыл Гек. Страшно он завыл, тоскливо, нехорошо. Пес стоял у кромки воды, смотрел на противоположный берег и выл… Они с Чуком были из одного помета.
– Что это, отец, с ним? – спросил Иван.
– Что-то, понимаешь, не ладно, – ответил дядя Саша. – Не со старухой ли худо? С утра, понимаешь, на сердце жаловалась.
– Что с сердцем? – спросил Лавров.
– Болит сердце… мы по врачам-то не ходим. Она поест таблеток – глядишь, и полегчает. С утра вот нынче жаловалась.
А Гек выл… выл и смотрел на хозяина тоскливо и безнадежно.
– Ну, вы тут отдыхайте, – сказал дядя Саша, – а мне ужхочешь-не хочешь придется вернуться обратно.
– Я с вами, дядя Саша, – сказал Лавров.
– Зачем, Валентин? Ты отдыхай.
– Извините, дядя Саша, но я все-таки врач, – Лавров шагнул в лодку.
Танцор решительно вошел в дом. Старуха обернулась.
– Здравствуйте, бабушка, – вежливо произнес Танцор.
– Здравствуйте, – ответила тетя Рая. Ее удивило то, что незнакомец вошел в дом, а Чук никак на это не прореагировал… или он с батькой уплыл? Нет! Точно помню – нет, остался Чук… что же случилось-то?
– Я, бабушка, друга ищу.
– Какого друга?
– Ивана… Таранова Ивана. Мне Валька Лавров сказал, что здесь, мол, Ванька-то, – нагло врал Танцор. Он понимал, что его ложь примитивна и очевидна, но действовал по принципу: а вдруг проскочит? Вдруг поведется бабка деревенская? – Как он – Иван-то? Где сам?
Тетя Рая сделала шаг назад и вдруг увидела в окно труп Чука… она сделала еще шаг и взяла в руки кочергу. Танцор ухмыльнулся:
– Ну ты, старая, даешь. Как же ты гостей встречаешь?
– Уходи. Уходи отсюда по-хорошему, – сказала тетя Рая. Танцор начал приближаться. Тетя Рая неловко замахнулась кочергой.
– Танцор, – крикнул с улицы Шнобель, – моторка возвращается.
Глава 5НЕПРЕКЛОННАЯ АГРЕССИВНОСТЬ АТАКУЮЩЕГО-2
– Танцор, – крикнул с улицы Шнобель, – моторка возвращается!
– Дед один? – спросил Танцор. – Или везет кого?
– Не видать, далеко она еще.
– Бинокль возьми, дура, – сказал Танцор и легко вырвал у старухи кочергу. Погрозил пальцем: не шали!
– Не, – закричал Шнобель с крыльца, – вместе с лепилой.
Что это, – подумал Танцор, – врачишка так быстро обратно? Странно… Танцор подошел кдвери и сказал:
– Собаку уберите, чтобы на вид уне валялась, и рассредоточьтесь сами. Не курить и не шуметь.
Шнобель за ноги уволок тело Чука за поленницу. Рэмбо – личный охранник Козыря – притрусил кровавую лужицу сеном.
Лодка была еще метрах в шести от берега, а Гек мощной пружиной взвился с носа. Пролетел несколько метров, упал в воду, вздымая брызги, длинными прыжками помчался к дому.
– Ой, не ладно, – сказал дядя Саша. Валентин спрыгнул на берег. Было какое-то пакостное чувство… Гек остановился как вкопанный возле того места, где погиб Чук. Шерсть у пса вздыбилась, и он зарычал – низко, глухо, злобно… ощерил крупные белые клыки. И – стрелой бросился к поленнице.
Через секунду из-за поленницы раздался крик. Человеческий голос и глухое рычание зверя били по нервам… А потом ударил выстрел… второй… третий.
– Назад, дядя Саша! – крикнул Валентин.
– Куда? Старуха там!
