Я знаю, что Лиле нужно помочь. Знаю, насколько она больна и как необходима та операция. Звонила в больницу, где мне сообщили, что сестрёнка идёт на поправку. И я рада, мамочки, как же я рада этому. Но радость перекрывает предательство. Что одну дочь променяли на другую. Под видом беспокойства впихнули незнакомому мужчине. Продали, будто так и надо, будто я радоваться и благодарить должна.
Зверь беситься. Стучит в дверь, затем слышится глухой удар. Кажется, будто стены дрожат. Пытается выбить дверь? Удачи ему с этим, я только рада буду понаблюдать за мучениями. Не хочу думать о том, что Зверь сделает, когда попадёт внутрь. Отбирать у меня нечего. Изнасилует, невинности лишит? Так это произойдёт, раньше или позже, какая разницу.
Я прячу голову под подушку, стараясь отгородиться от шума и криков. Глаза жжёт после слёз. Прикрываю их, успокаиваясь. Согреваюсь зимним одеялом, свернув из него кокон. Уставшая и опустошенная, я медленно проваливаюсь в сон.
Вокруг темно. И непривычно тихо. Именно эта тишина заставляет меня подскочить на кровати, оглядываясь. Во всём доме ни звука. Замерло, притихло. Затаилось.
Меня начинает пронимать дрожь от этого. Будто все вымерли, только я осталась. Зверь мог уехать, собрать свою охрану и укатить по делам. Или в клуб. Или к девушкам своим, уверена, у него их много. Только достался мне. Надо было соглашаться тогда на ночь. А так за тридцать или сорок тысяч он меня получил на всю жизнь.
Я дёргаюсь, когда вижу открытую дверь. Комод стоит отодвинутым к стене. Достаточно, чтобы попасть внутрь. Меня трясёт от мысли, что Зверь был здесь. Прорвался даже сквозь эту преграду. Кажется, словно нет ничего, что могло бы его остановить.
Зажигается ночник, ослепляя. Но я чётко вижу мощную фигуру Зверя. Он нависает надо мной, упирается руками о стену над головой. Подскакиваю, в попытке сбежать, но мне не дают.
– Выспалась? – злобный шёпот, пробирающий до мурашек. – Хорошо отдохнула?
– Зверь…
– Завали, - рычит и мне страшно. Пытаюсь выдавить из себя хоть слово, прикрыться напускной смелостью. Но она трещит под его напором. – Молчи, Ася, пока я не сорвался. Ты, блять, раз за разом по грани ходишь. Вроде только договорились, а затем опять своей дуростью светишь.
– Нежелание подчиняться это не дурость. Это здравый смысл.
– А может, ты просто хочешь нарваться? – он, словно, не слышит меня. Упирается коленом в матрас, нагибаясь ближе. – Может, ты хочешь, чтобы я хорошенько тебя трахнул? Вдавил в матрас и насадил на свой член. Так ты скажи, Ась, ты только попроси. Объясни, зачем ты такую херню творишь и меня из себя выводишь.
– Да потому что я не могу! – взрываюсь, толкая его в грудь. Он камень, нерушимая скала. Но отходит, позволяя мне выбраться. – Не могу просто так себя сломать и сложить нужную тебе фигурку. Я человек, Дамир. Человек. И я не могу прогнуть себя из-за твоей прихоти.
– Мы договорились.
Мне смеяться хочется. Истерично, до хрипоты, пока окончательно голос не сорву. Договорились. Всё одно слово повторяет, будто оно разом всё изменит. Будто по щелчку чувства изменяться и смогу подчиниться.
Меня разом отпускает, вся злость испаряется. Остаётся только обречённость и потерянность. Я облокачиваюсь о стену, прижимая к себе ноги. Это всё бессмысленно. Разговоры, попытки добиться какого-то взаимопонимания. Для Зверя мои слов посторонний шум, раздражающий и ничего не значащий. Он просто игнорирует всё, гнёт свою линию и давит, пока не примешь его точку зрения.
– Женщина должна молчать и подчиняться, так? Быть тихой, милой, послушной днём. А ночью тебя ублажать. Правильно?
– Правильно.
– Я поняла тебя, Зверь. Осознала, поняла, приняла к сведению. Больше слова кривого не скажу. Ты победил.
– Сомневаюсь.
– Нет, правда поняла. Тебе нужна идеальная собачка, которая каждую команду с радостью выполнит. Хорошо. Я буду такой.
Мужчина кривиться. Открывает рот, чтобы сказать что-то, но затем захлопывает обратно. Недобро усмехается, пугая. Я знаю, о чём он сейчас скажет. О чём попросит.
Конечно, секс. Чем ещё меня можно напугать, наказать. Попробует через него доказать, что я ничего не поняла. Что опять буду бунтовать. Только я не буду. Всё, навоевалась. Приму всё, что он со мной сотворит. Запру воспоминания об этом в дальний ящик, будто и не причинил никакого вреда. И буду выжидать. Неделю, месяц, год. Я выжду момент, когда он забудет, что я играю. И тогда я сбегу.
Арина поможет. И Тиса тоже, хоть мы и мало общались. Найдут пути отступления, сделают паспорт. Мне бы заграницу сбежать. Там где-то осесть, найти нелегальную подработку и не попадаться на глаза полицейским. Хотя знакомые рассказывали, что там не депортируют. Так, в участке подержат и попросят страну покинуть. Плевать. Зато Зверь не сможет меня там найти, не сможет вернуть обратно. Это не наша страна, где за взятку спокойно можно хоть на самолёте заложника провести.
– Приготовь мне ужин.
– Что? – настолько готовилась к худшему, что такая простая просьба ошеломляет. – Ужин?
– Да. Ты же вроде сказала, что любую команду радостно выполнишь.
Киваю, поднимаясь с кровати. Будет ему ужин. И даже без яда. Поправляю задравшуюся футболку и спускаюсь вниз, на кухню. Включаю приглушенный свет и мою руки, готовая к любому заказу.
– И что приготовить тебе на ужин?
– Удиви меня.
Вся моя фантазия заказывается на битом стекле, приправленном мышьяком. Но вместо этого я ставлю кастрюлю с водой на плиту и достаю сковородку. Решаю приготовить болоньезе с макаронами. Не собираюсь ради Зверя готовить что-то действительно стоящее.
Кручусь возле плиты, чувствуя прожигающий взгляд мужчины. Он сел за стол, наблюдая. Пытаюсь отделать от ощущения ползущего холодка по спине. Терпи, Ася, просто терпи.
Постепенно начинаю забывать о том, что я здесь не одна. Нарезаю овощи для салата, вымещая на них раздражение. Нож стучит о разделочную доску, разнося удары по дому. Меня отпускает. С каждой минутой становиться чуть легче, перестаёт колоть всё тело от мужского взгляда.
Я смиряюсь. Не так, как хотел бы Зверь. Просто закладываю себе в голову установки, правила действия. Прокручиваю варианты, как всё закончится. Уношусь мыслями в будущее, где всё хорошо. Где через несколько лет я свободна и счастлива.
