— А заодно подумай, насколько прилично лежать в присутствии короля, — ничуть не смутился он. — Разрешение сидеть я тебе дал, а вот лежать…
— А если вы немедленно не уберетесь из моей ванной и вообще не забудете сюда дорогу, то артефакт с вашей костью навечно останется у дедушки в сейфе. Прямо сейчас попрошу об этом горничную.
Франциск раздулся от злости, став походить на огромную полупрозрачную жабу, и навис надо мной, как неприятное кучевое облако.
— И это после всего, что я для тебя сделал? Огонек, не будь меня, ты бы никогда и не узнала о блоке и снимать бы его никто не стал. И де Кибо без меня ты бы никогда не стала. Подумать только, всего несколько дней как де Кибо, а уже наглость прет, как от старшего члена семьи. И не различишь, если глаза закроешь.
Изгоняющее заклятие слетело само собой и вышло на удивление сильным. Призрак взвыл и втянулся в стену. В ближайшие несколько часов о нем можно не беспокоиться. Я опять прикрыла глаза и блаженно расслабилась. В конце концов, имею право на нервное рефлекторное движение: ритуал и его последствия оказались не из легких, а я даже не застонала ни разу, заслужив одобрение дедушки. Дедушка. В который раз я удивилась, что слово само слетает с губ. Почему-то называть его так казалось совершенно естественным, дом казался родным, да и вообще все складывалось подозрительно хорошо. И это беспокоило. Не следствие ли это загадочной магии де Кибо? Но опасности для себя я никакой не видела, как ни раздумывала: хотел бы де Кибо навредить, не принимал бы в семью по всем правилам. Ему вполне по силам сделать так, чтобы я исчезла бесследно. Он же возится, снимает блок с Дара, нет, даже два блока. Постойте-ка, там же еще третий, тот самый, о котором он пока отказался говорить.
Запыхавшаяся Мари влетела с подносом и обеспокоенно посмотрела. Убедилась, что со мной ничего не произошло, и радостно заулыбалась.
— Леди Николь, мэтр просил вам передать, чтобы вы особо не усердствовали с заклинаниями. Как будете готовы, идите к нему. Мэтр в кабинете.
Я кивнула, показывая, что все услышала и поняла, и нетерпеливо потянула руки к подносу. Содержимое разочаровало: жидкая каша, вареное мясо, сухарики, чай с медом — это было совсем не то, чего требовал организм. Похудевший и ослабевший.
— Мэтр сказал, пока только это можно, — сурово ответила Мари в ответ на мой жалобный взгляд, — а с завтрева будете есть что хотите.
Нет, это, конечно, куда лучше, чем киселеобразная масса, которой потчевали до этого. И вообще, как говорил Жан-Филипп, быть магом — это постоянно заниматься самоограничениями. Вот я и самоограничиваюсь. Поддерживая себя такими мыслями, я грызла сухарик, оказавшийся, на удивление, необычайно вкусным. А холодное вареное мясо, оказывается, вообще деликатес.
Мари порывалась помочь мне помыться, но я уже достаточно хорошо себя чувствовала, чтобы отказаться. Маг должен делать все сам. По возможности, конечно. Но сейчас у меня возможность была: голова не кружилась, руки не дрожали, так что из ванны я вышла не только отдохнувшая, но и чистая.
Волосы подсушивала перед зеркалом. Оттуда на меня смотрела весьма исхудавшая особа. Всего несколько дней, а какой результат! До нормальных размеров придется отъедаться месяца два, не меньше. Предложить дедушке открыть клинику для полных дам? «Экстремальное похудение от де Кибо!» Звучит красиво, только, боюсь, желающих найдется слишком мало. Точнее, не будет их совсем: слишком уж странная репутация у личности, принявшей меня в семью. С другой стороны, если мы пока не сообщаем о расторжении помолвки с Антуаном, то его мама могла бы поспособствовать развитию нашего семейного дела. Уж леди Альвендуа похудеть было бы не лишним. Решено, при случае намекну ей, что дедушка владеет тайными знаниями. Если, конечно, Его Величество будет вести себя прилично, а то случай не представится, поскольку Антуану я откажу сразу же. По-хорошему, и так нужно ему отказать, иначе получается, что я оставляю ему надежду на брак.
Скрутив почти высохшие волосы в узел, я натянула платье, повисшее совершенно неприличным образом, постаралась его расправить и утянуть так, чтобы не выглядеть совсем уж пугалом, и отправилась в кабинет. Слабость ушла, сменившись необычайной легкостью. Казалось, сейчас я могу все. Даже пройти в одиночку через Степь, оставляя позади валяющихся кеглями орков. Сил у меня хватит дивизию разметать, или чем там орки ходят? А еще хотелось петь, бегать и танцевать. Да, танцевать хотелось больше всего. Я даже сделала по дороге пару па, напевая подходящий мотив себе под нос.
Франциск встретил меня мрачным видом и демонстративно отвернулся к стене. Дедушка, напротив, приподнялся с кресла, сощурился, меня оглядывая, и удовлетворенно кивнул.
— Все идет как надо.
— Как надо? — не сдержался Франциск. — Кому надо? Где уважение к монарху?
— А где уважение к леди, Ваше Величество? — парировала я. — Нечего мужчинам делать в моей ванной.
— Я не мужчина, я дух!
— Духам тоже там делать нечего, если они мужского пола. А если находят там занятие, то пусть не удивляются, когда им прилетает магией. — Я пристукнула ногой по полу, подчеркивая важность слов. — Уважение к монарху должно поддерживаться его уважением к подданным.
— Именно, — подтвердил дедушка и нехорошо прищурился. — А если монарх подданных не уважает, его свергают. С вашей стороны, Ваше Величество, крайне неосмотрительно портить отношения с единственными возможными союзниками. Ведь, кроме нас, вас больше никто не видит.
— Почему же не видит? — раздухарился Франциск. — А тот милый молодой инор, Шарль, как его там? Ему настолько не понравилась ваша идея с удочерением, что он будет счастлив помочь мне.
— Замечательно. Мы отправим ему вашу часть по почте. Николь, ты не помнишь, как фамилия этого Шарля Как-Его-Там?
— Нет, — почему-то ответила я, хотя прекрасно помнила, что Буле. — Но он учится вместе с Антуаном. Думаю, не составит труда выяснить, а то и передать с бывшим женихом. Правда, он может не захотеть выполнять просьбу бывшей невесты.
— Стоп-стоп-стоп, — всполошился Франциск. — Пошутили — и хватит. А то еще правда, огонек, разорвешь помолвку с прекрасным лордом, полным всяческих достоинств. Он так за тебя переживает. Приходит как по часам каждый день.
— Кстати, — дедушка достал так хорошо запомнившиеся по постоялому двору часы и покачал перед призраком, — скоро он опять придет. Поэтому если мы хотим успеть что-то обсудить…
Франциск выразительно вздохнул, подвигал ртом, словно проговаривая про себя что-то неприятно характеризующее как меня, так и дедушку, и с трудом выдавил:
— Огонек, приношу свои глубочайшие извинения.
— Вы их уже как-то приносили, — напомнила я. — И обещали больше так глупо не шутить.
— Так я и не шутил.
— То есть, Ваше Величество, вы подглядывали с определенными королевскими целями?
— Я не подглядывал, я просто не успел сказать, что у нас проблема, огонек, а ты меня уже совершенно беспардонно изгнала. Весьма болезненно, надо сказать.
