Обрабатываю края, а сама кусаю губы. Черт, неужели Демид это сделал? У них завязалась драка, он Лютого пырнул чем-то, но Лесю не получилось украсть все равно. И тогда он меня нашел, якобы сбежать от плохих людей помог. Но зачем ему это все? Задумавшись, неосторожно прижимаю ватный тампон немного сильнее, чем нужно, и мужчина шипит.
— Больно? — тихо ойкаю я и поднимаю на него виноватый взгляд, — Прости! Я не хотела.
Лютый снова молчит. Смотрит, как волк нелюдимый, такое ощущение, что опять схватит меня и пугать будет. Мне и страшно, и в то же время бросить его не могу. Я себя знаю: потом совесть съест за то, что человека в беде оставила, хотя могла помочь. Поэтому поспешно опускаю глаза и говорю:
— Тебе к врачу нужно. Это ведь серьезно, что рана так долго нормально не заживает…
— Времени нет на эту чушь.
Вскидываю голову и смотрю на Лютого удивленно. Взрослый же мужик, должен понимать, о чем говорит!
— Это не чушь! — возмущаюсь я, — Как вообще так можно?! А вдруг заражение или еще что-то? Вдруг тебе драться придется, а у тебя рана совсем откроется? Ты подумал, что будет с Лесей, если с тобой что-то случится?
Осекаюсь на полуслове, потому что на губах Лютого появляется жесткая усмешка. Я уже заметила, как он реагирует даже на небольшие намеки о том, что по документам я значусь фиктивной мамой Леси. Кто знает, может, он до сих пор так сильно любит ее настоящую мать, раз так реагирует? Это… это ведь достойно уважения, правда?
— Ну, оказалось, что у нее есть еще мама, — криво ухмыляется Лютый, — так что надеюсь, она ее не бросит в случае чего.
Отвожу глаза.
— Я ведь серьезно, — говорю тихо, — Такая рана — это не шутка.
— Успокойся. Тебя это не касается, — равнодушно пожимает плечами мужчина, доставая из лежащей рядом аптечки повязку, — отклей ее и прижми к ране.
— Давай я лучше перебинтую нормально? Вдруг отлепится?
— Ладно.
Может быть он понял, что я не отстану, а может, и правда перестраховаться хотел, я не знаю. Я постаралась чуть потуже наложить повязку, чтобы она точно никуда не съехала. От тела Лютого идет жар, но прикоснуться к его лбу, чтобы проверить температуру, я не решаюсь.
— Про Лесю ничего не слышно? — спрашиваю я, когда заканчиваю его перебинтовывать, и сажусь рядом, собирая все назад в аптечку.
— Нет.
— Я… так переживаю за нее, — голос срывается, и я недолго молчу, опустив голову, чтобы скрыть слезы, — Где она? Как она? Кто за ней теперь присматривает, хороший ли человек?
— Соня, — предупреждающе произносит Лютый.
— Я не представляю, каково тебе. Знаю, ты едва ли с ума не сходишь, что вы ищете ее, прочесываете каждый миллиметр, но, пожалуйста… не забывай, что ты Лесе нужен живой и здоровый. Она… она уже почти научилась говорить «папа». Так вот, папа, не подводи ее. Тебе нужно к врачу, обязательно.
Мы сидим друг напротив друга, глядя в глаза, и Лютый отводит взгляд первым.
— Спасибо за помощь.
Мужчина поднимается с места и направляется к двери, а я остаюсь сидеть на постели. Как же мне хочется догнать его, встряхнуть, ударить! Хоть что-нибудь сделать, чтобы он прекратил вести себя, как ледяное изваяние. Но остается только надеяться, что он меня услышал…
— Ты хотела позвонить своей матери, — обернувшись вполоборота ко мне, неожиданно произносит Лютый. Вскидываю голову, сердце радостно заходится. Он достает телефон из своего кармана и перебрасывает мне.
Ловлю на лету смартфон, подаренный Демидом, и недоверчиво переспрашиваю:
— Я могу маме позвонить? Правда?
— Да. Но лучше не распространяться особо о том, где ты и что происходит. Для ее же безопасности, — выразительно зыркнув на меня, заканчивает Лютый, — Ты меня услышала?
Я только тяжело вздыхаю. Снова завуалированные угрозы, снова придется врать маме. Но все же это лучше, чем ничего. Хотя бы поговорю с ней, успокою. Она, наверное, места себе не находит.
— Да. Я тебя услышала, — говорю обреченно.
— Хорошая девочка, — ехидно улыбается Лютый и выходит из комнаты.
— Вот и помогай после этого людям, — хмыкаю я невесело.
Глава 15
Первым делом набираю номер мамы, конечно же. Она там наверняка места себе не находит, ведь после того звонка от меня вообще не было никаких вестей. Даже гудка не проходит, как с той стороны кто-то поднимает трубку.
— Соня?! Соня, это ты?
— Да, мама, привет, — безошибочно узнаю я. С плеч будто сваливается груз. Наконец-то! Значит, с ней и братом и сестрой все в порядке.
— Боже мой, Сонечка, я тут с ума начала сходить! Уже в полицию даже съездила в райцентр! Они даже заявление не приняли, представляешь? Говорят так цинично: «Нагуляется и придет, с мужем поругалась». Ты представляешь? А что, если бы и правда что-нибудь с тобой произошло?
— Мам, все… в порядке, — говорю, запнувшись.
Нельзя ей говорить ничего. С этим Лютым шутки плохи. Ведь действительно отправит своих братков к ней.
Перед тем, как мама не успела задать какого-нибудь нового вопроса, я быстро спрашиваю с надеждой:
— Скажи, Демид к тебе не приезжал?
— Нет, не было его. А что такое?
— Да… ничего. Просто думала, вдруг он решил к тебе заехать в гости, — лепечу я. Глупо было надеяться, что Демид вдруг вернется туда с Лесей, зная, что в любую секунду его могут засечь.
— Без тебя и Леси? — с сомнением тянет мама и в ее голосе появляется настороженность, — Соня, у тебя точно все хорошо? Или вы снова поругались?
— Немного, — отвечаю уклончиво.
— Ох, дочка… не серьезно хоть?
— Нет, мам. Так, повздорили немного.
— Да? А то здесь крутились какие-то люди, все про тебя выспрашивали да про Демида. Когда мы в прошлый раз разговаривали с тобой. Ты ведь обещала приехать, но и не перезвонила даже… — с укором тихо говорит мама, — Я же понимаю, Соня, у тебя уже своя семья, но ты не забывай звонить мне, пожалуйста. Я ведь переживаю. А до тебя вообще невозможно было дозвониться.
Сердце сжимается от ее слов, и я поспешно стираю скатившуюся по щеке слезу. Нельзя плакать. Если мама услышит слезы в моем голосе, решит примчаться мгновенно. Да ей моментально плохо станет, когда она узнает, куда я ввязалась и с какими людьми приходится иметь дело…
С мамой мы разговариваем еще долго. Я соскучилась по ней безумно, да и хочется хоть немного успокоить ее, так сильно давит чувство вины. Если ей еще и плохо станет после всего, я просто себе не прощу никогда… Примерно через час мы заканчиваем разговор и последние минуты от пришедшей в мысли догадки не нахожу себе места. Как только прощаемся, сразу же следом набираю номер Демида. Руки дрожат и даже во рту пересыхает от предчувствия, что вот-вот он возьмет трубку. Глупо, конечно, но вдруг так и будет?
