Книга Камень Юноны - Алина Егорова

Она преуспела в карьере и в личной жизни. Интересную, не лишенную привлекательности Олесю, окружала толпа поклонников. Она не торопилась делать окончательный выбор, и считала что заветная встреча еще впереди. Цветы, стихи, милые подарки и свидания каждый раз с новым кавалером — в разнообразии была своя прелесть. Все же, больше всего Сырникову увлекала работа. И от того, что она ладилась и приносила моральное удовлетворение, Олесе было особенно хорошо. Она была благодарна Ритке за то, что та вытащила ее из «Ламинора», и привела сюда. Как хорошо иметь близкую подругу, которая позаботится и поможет просто так, только потому, что желает ей добра.

У Сырниковой все складывалось замечательно. Казалось бы, наступила полная гармония. Но нет же. В последнее время отношения с Риткой сделались натянутыми, и это очень тревожило. Вроде бы, ничего не изменилось — они так же общались, иногда, когда было время, вместе обедали, делились новостями. Рита стала какой-то чужой. Олеся догадывалась, что причиной их размолвки был Агеев. Почему — она не понимала. Как только речь заходила об ее шефе, через Катасонову словно пропускали электрический ток: она будоражилась и цеплялась к каждому слову. Было заметно, что эта тема ее очень волнует. Олеся попыталась прояснить ситуацию, узнать, что у Риты стряслось, но та замкнулась. Самое логичное объяснение происходящему, которое пришло в голову Сырниковой, выглядело так: Ритка чем-то обижена на Агеева, и обида эта, скорее всего, давняя потому, что за то недолгое время, пока она работает в «Парадизе», никаких эксцессов не произошло. «Раз Ритка решила набрать в рот воды и молча переживать, то приводить ее в чувства — бессмысленно. Предлагать участие, в этом случае, — занятие неблагодарное. Сама еще и виновата окажешься», — пришла к выводу Олеся, и оставила подругу в одиночестве лелеять свою обиду.

Мог ли Егор обойтись с ней несправедливо? Вполне. Скорее всего, это произошло без умысла, и он сам того не заметил. А Ритка вместо того, чтобы сразу во всем разобраться, придумала мотивы его поступка и молча надулась, как мышь на крупу. Олеся не сомневалась, что большинство конфликтов происходит из-за того, что люди считают лишним обсудить недоразумения в момент их возникновения, предпочитают подождать, пока они разрастутся до серьезного раздора. Тогда, наконец, их прорывает на разговор, и он, как правило, происходит на повышенных тонах. Олеся знала: такое поведение присуще и ее подруге. Только Катасонова не выплеснет негативные эмоции на Агеева, когда те ее переполнят. Она будет себя накручивать и пребывать в дурном настроении, злиться на окружающих и тихо ненавидеть обидчика. Егору Ритка ничего не скажет только потому, что он при должности, хоть ей и не начальник. А может, и не из-за должности вовсе. Есть такая категория людей: рассорюсь со всем миром, выскажу претензии всем, кроме того, кому следовало бы. Такая теория разворачивалась в голове Сырниковой, когда она наблюдала, как Рита нервно реагирует на Агеева.

Сама Олеся к Егору относилась неоднозначно. Его было словно двое. Два разных человека. Один — Егор Александрович — строгий, суховатый, холодный и резкий. Второй — просто Егор — полная противоположность: веселый, обаятельный, милый. С Егором было легко и непринужденно. Присутствие Егора Александровича организовывало, заставляло взвешивать каждое слово, прежде, чем его произнести. Он держался обособленно, разговаривал сдержанно, ровным, бесстрастным тоном. Егор располагал к себе приветливой улыбкой и теплым взглядом татарских глаз.

Кто из них двоих, когда доминировал, зависело от настроения Агеева, предугадать которое не представлялось возможным. Вступая с ним в контакт, Олеся не знала, с каким из Агеевых предстоит общаться: с душкой или с букой. Для этого нужно было услышать его голос, который отражал состояние Егора, или посмотреть на его лицо — яркий, искрящийся взгляд сигнализировал об игривом настрое. С ним было интересно, он смешно шутил и вел себя, как мальчишка. В таком Агееве Олеся видела своего безалаберного сокурсника, с которым они вместе прогуливали лекции и ели конфеты на лабораторных. Но, в не зависимости от того, какие черты преобладали, нельзя было забывать о второй натуре Егора, которая могла проявиться в любой момент. Поэтому Олеся не могла с ним до конца расслабиться и забыть об условностях, которые присутствуют между чужими людьми. Ей казалось, что приватный тон Агеева может внезапно круто смениться на официально-ледяной. С ним, словно с диким зверем, который позволил себя погладить. Того и гляди, цапнет острыми когтями или шею свернет мощной лапой. Тигры тоже мурлычат, но это не значит, что они ручные, как домашние коты.

Непостижимый и головоломный Агеев. Она до конца так и не поняла его характер, но знала наверняка, в любом настроении начальник отдела недоверчив и закрыт. У него есть личное пространство, духовная сущность, в которое он не пускает никого. Эстет по натуре, Агеев любил все красивое. Эмоционально холоден, тщеславен и дерзок. При этом обязателен, искренен и сговорчив.

* * *

Неопределенность последних дней окончательно истощила нервную систему Марата. В первую очередь это заметили коллеги по работе. Он стал раздражительным и беспокойным, мог вспылить из-за пустяка или закатить скандал. И лишь дома, рядом с любимой женщиной Марат успокаивался. Ее присутствие умиротворяло и заставляло забыть все проблемы.

То, что сообщил сегодня Стас Богданов, взволновало финдиректора больше обычного. Сырникова убита. Если ее решили убрать, значит, дело серьезное. Это случилось днем, когда люди Стаса за ней не следили. В это время Сырникова должна была находиться на работе, а наблюдение велось только утром и вечером.

Марат сидел в своем кабинете, уставившись в монитор, на котором скучала нетронутая экселевская таблица — он так и не приступил к анализу отчета. О работе думалось меньше всего.

Ситуация сложилась тупиковая — что делать дальше, Марат не знал. Богданову он сказал, чтобы тот продолжал присматривать за французом, как за наиболее подозрительным фигурантом из окружения Сырниковой. «Этот тип, скорее всего, мелкая сошка. Тут чувствуется чья-то сильная рука. Даже если я узнаю, на кого Сырникова работала, то все равно ничего сделать не смогу. Это с ней я мог справиться, ну еще с этим французиком, а более серьезные люди мне не по зубам. Как бы самому теперь шею не свернули. Зря я все это затеял», — сокрушался про себя Марат. — «Уволиться к чертовой матери, пока в «Парадизе» не начались проблемы». Но увольняться Марат не хотел. В этой компании он проработал семь лет, практически с ее основания. Он привык к работе, к коллективу, к своему кабинету. Здесь у него намечались неплохие перспективы, и до последних событий все шло хорошо. Новую работу еще найти надо. С его опытом и образованием, это не вопрос — вакансий хватает. Но Марат претендовал на должность не ниже занимаемой, а такие предложения в объявлениях искать было бессмысленно.

Стало уже совсем поздно. Кроме него и охраны, в офисе не осталось никого. С горестными размышлениями о своем нынешнем неустойчивом положении и туманными перспективами на будущее Марат стал собираться домой.

* * *

Не смотря на то, что планы, связанные с Егором рухнули и не подлежали реставрации, Яна собиралась расстаться со своим другом. Теперь необходимости в этом не было, но она уже мысленно порвала их отношения. Хотелось чего-то нового: новой любви, новой работы, новой жизни. Или хотя бы выбросить все старое, пусть даже при этом придется остаться в пустоте. С работой вопрос был решен: из «Парадиза» нужно уйти. Чем скорее, тем лучше — невозможно находиться там, где пришлось столько всего пережить, где каждый — свидетель поражения. Вслух никто ничего не говорит, будто бы ничего и не произошло, но смотрят на нее с сочувствием, а некоторые с насмешкой. Яна терпеть не могла, чтобы ее жалели. Ей казалось, что даже стены над ней смеются и обсуждают ее неудачную личную жизнь. Еще невыносимее было видеть Егора. Пусть редко и мельком, проходя по коридору или по дороге на работу, когда взгляд натыкался на знакомый силуэт, в памяти всплывали недавние события, лежащие на сердце тяжелым камнем.