— Добро пожаловать, сто пятидесятая. Проходите. Ожидайте.
Лестница вывела нас в светлый просторный холл. Высокие бледно-желтые стены украшены лепниной, на полу белый паркет, за овальными окнами сгущается тьма, но в помещении светло из-за множества небольших светлячков, рассеянных по всему помещению. В первые мгновения даже может показаться, что сияет сам воздух, но присмотревшись, замечаешь сферы света, размером не превышающие вишневую косточку.
Фриза выпрямила спину, прошлась надменным взглядом на даме, которая ей в матери годилась и, виляя бедрами, отошла в сторону, позволяя нам с ее братом появиться перед глазами чародейки.
— Сто пятьдесят первый, сто девяносто четвертая, — она коротко кивнула, приветствуя нас. — Два испытания пройдено. Я вас поздравляю. Осталось еще одно и уточнение некоторых деталей.
Все же я не ошиблась, заданий должно было быть три. Так же, как и архимагов, создавших эту Академию, и материков, из которых состоит наш мир. Интересно, сколько еще раз я встречу тут число три?
Джамас бросил взгляд на сестру, потом повернулся ко мне, словно ждал от нас подтверждения происходящего.
— Благодарим за теплый прием, — взяла слово Фриза. — Хотелось бы узнать, почему третье задание было сообщено нам не полностью?
— Вас не устраивает формулировка, леди Казер? — усмехнулась чародейка, которая до сих пор не назвала своего имени, хотя я ее в чем-то понимала.
— Меня не устраивает то, что мы торчим тут уже целых пять минут, вместо того, чтобы перейти к третьему испытанию.
Брат бросил на нее взгляд, который не обещал вспыльчивой девчонке ничего хорошего, а встретившая нас женщина усмехнулась:
— Ваша правда, сто пятидесятая. Но вам придется подождать еще немного. К сожалению, мы только что приняли новое правило и третье испытание проходят первыми те, чьи номера находятся ближе к концу списка.
Я поймала на себе злой взгляд Фризы и не смогла сдержать улыбку. Вот и первый щелчок по носу слишком вспыльчивой и нетерпеливой барышне. Чувствую, что если она пройдет третье испытание, то таких уроков тут она получит ой как много.
— Сто девяносто четвертая, следуйте за мной, — чародейка встретилась со мной взглядом, от которого сделалось не по себе. — А вы ожидайте тут, — бросила она детям графа Казера.
Джамас проследил взглядом за взмахом руки чародейки и быстро кивнул.
В дальнем углу расположилась небольшая светлая софа. Перед ней стоял низкий круглый столик, на котором лежало несколько книг в потрепанных обложках. Мне это все настолько сильно напомнило залы ожидания в салонах красоты на Земле, что от волны ностальгии отмахнуться удалось только с третьей попытки.
— Меня зовут Местед, я помощница Второго Архимага, — не оборачиваясь, бросила чародейка. — Это пока все, что вам нужно знать, сто девяносто четвертая. Потерпите, мы скоро придем.
Последняя фраза должна была быть адресована не мне, а Фризе. Все же чему, а терпению меня хотя бы пытались обучить.
Холл мы покинули минуты три назад и сейчас двигались вглубь замка по узкому коридору. По правую руку тянулись высокие узкие окна с небольшими каменными подоконниками, а по левую — магические светильники, представляющие из себя небольшие прикрученные к стене медные чаши, на которых возлежали шарики Истинного Пламени.
Архимаги не жалели своих сил на такую мелочь, как освещение темных коридоров, обращаясь при этом к высшей ступени колдовства. Хотя, с другой стороны, этим могли заняться преподаватели или специально нанятые маги, отвечающие за обустройство замка. Совсем необязательно пользоваться самой Стихией, ведь можно взять заменяющее колдовство на несколько ступеней ниже.
Но судя по тому, что я тут уже успела повидать, экономить архимаги не привыкли.
— Пришли.
Местед остановилась слишком резко, юбка платья с недовольным шорохом дернулась в сторону, а затем скользнула обратно. А сама чародейка повернулась лицом к глухой стене и провела пальцами по гладким серым камням.
Во второй раз за этот вечер стена передо мной разошлась, являя спрятанную нишу. Вот только теперь вместо металлической лестницы, появилась темная дверь с блестящей в свете огней медной ручкой, выполненной в форме цветка — глубинной лилии.
Чародейка щелкнула по одному из лепестков длинным ногтем и прошептала несколько слов неизвестного мне заклинания.
Петли тихо скрипнули, дверь медленно открылась внутрь, словно неохотно давая разрешение на посещение скрывающегося за ней помещения.
Шагнув вперед, Местед обернулась:
— Проходи, сто девяносто четвертая. Третье испытание ждет.
Последняя фраза не обещала легкого завершения сегодняшнего дня. А я не к месту вспомнила, что выгляжу не лучше чучела: платье разорвано и покрыто сухими водорослями, которые снимать у меня просто не было времени и сил, а растрепанные волосы, после купания в ледяном озере, высохли как попало и теперь висят темными сосульками. О том, что я проехалась коленями по ракушнику, даже думать не хотелось. Я и сейчас чувствовала мелкие глубокие порезы, которые вызывали не боль, а раздражение.
Но Местед даже взглядом не показала, что выгляжу я хуже некуда. В светло-серых глазах плескались лишь холод и спокойствие.
Я шагнула вслед за чародейкой.
Комната, скрытая магией, оказалась чуть меньше холла, с которого началось мое знакомство с Академией Галэйн. Окна отсутствовали, вдоль стен тянулись столы, усыпанные бумагами и пергаментными свитками, а освещение вновь дарили тысячи полупрозрачных желтых капелек магии, что зависли в воздухе. Через них спокойно и беспрепятственно можно было проходить. Ощущений при соприкосновении с колдовством не возникало, что говорило лишь о высокой ступени подобного чародейства.
От двери до единственного окна тянулась широкая коричневая дорожка, разделяя ее на две относительно равные части, стоял невысокий каменный пьедестал. А из камня росло настоящее дерево, касающееся своей верхушкой темного потолка.
Но внимание привлекало не то, что маги избрали именно это лучшим украшением залы, а то, что четыре ветви дерева, отличались ото всех остальных.
На самой нижней, той, что находилась справа от ствола, вместо зеленых овальных листков росли яркие изумрудные цветы, светящиеся изнутри. Над ними, жужжа, летали пчелы, медленно опускались вниз, забирались внутрь, а потом взлетали к потолку и проходили сквозь камень. Куда именно насекомые носили нектар с необычных цветов, я сказать не могла.
Скользнув взглядом по стволу вверх, я отыскала вторую ветвь, которая тоже бросалась в глаза. Она находилась почти у самой макушки дерева. Кора сияла россыпью серебряной крошки, а вместо листков на ней возлежали небольшие белые облака, мягкие и такие уютные с первого взгляда.
Напротив этой ветки, по другую сторону ствола, находилась еще одна, отличающаяся от всех других. Кора тут потрескалась, а внутри, казалось, течет лава, пульсирует. Словно живо дерево по-настоящему, словно показывает свои вены, по которым бежит горячая кровь. На тонких веточках и сучках танцевали язычки пламени. Но не наносили вреда, не пытались уничтожить древесину.
