Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Такие почти повсеместные реформы, вызванные общим убеждением в непригодности старых, отживших свое время кодексов, должны были также влиять на оживление работы криминалистов-теоретиков: их критическая мысль должна была стать не только разрушающей, но и созидающей силою и, под шум ломки старых законодательств с их тяжеловесными уложениями, должна была производиться выработка для новых кодексов новых оснований, отвечающих новым требованиям времени. Работа вообще не легкая, была тем более трудна, что между старыми уложениями и новыми требованиями часто была широкая и глубокая пропасть. Но с жаром и энергией, свойственными молодости, обрушиваются новые направления на вековые устои нераздельно и долго господствовавшей старой школы; они решаются оспаривать положения, казавшиеся еще недавно всем бесспорными, отрицать принципы, ставшие священными и противопоставлять идеалам, внушавшим многим уважение к себе уже в силу одной преклонной старости, свои новые требования, часто прямо противоположного характера. Бывший профессор С.-Петербургского университета, В. Д. Спасович, оставивший в шестидесятых годах свою кафедру, признавался, что «тогда он не поверил бы, что раздадутся на Западе и найдут последователей и у нас суждения, совсем противоположные тому, что было принято считать непререкаемыми аксиомами и прямыми выражениями человечности и христианского духа»[70].
Откровенное признание В. Д. Спасовича должны бы разделить и другие криминалисты конца шестидесятых и начала семидесятых годов. Но что произошло в области науки уголовного права, было не эволюцией, последовательные этапы которой всегда возможно предвидеть, a неожиданно разразившейся революцией и надо было быть пророком, чтобы предугадать новые требования, заявленные сторонниками новых учений. Сила, которая произвела всю эту «великую революцию» в уголовном праве, известна под скромным именем «позитивного метода», «метода опыта и наблюдения».
Характерною чертою старого или классического направления был его юридический или логический метод, т. е. изучение преступления и наказания только как «понятий», причем эти понятия исследуются и устанавливаются «под государственно-правовым углом зрения»[71].
В науке уголовного права этот метод долго был смешиваем с метафизическим. Характерною чертою последнего была его вера в непоколебимую правильность некоторых положений, служивших для него основными, т. е. тем фундаментом, на котором воздвигались при его помощи криминалистами различные системы уголовного права. В первые времена науки уголовного права такими истинами были положения римского права, когда в трудах по уголовному праву доказательность правильности того или другого положения ставилась в зависимость от большего или меньшего количества цитат. Позднее, в средние века, в основание криминалистических учений были положены религиозные требования, принципы господствовавшего вероучения и, наконец, с конца XVII века они уступили свое место гуманным началам естественного права в трудах Христиана Томазия, Беккария, Пуффендорфа, Вольфа и др. Провозгласив, что преступник такой же человек, как и непреступный, школа Беккария потребовала во имя равенства всех перед законом — равенства наказания, во имя гуманности — отмены смертной казни и смягчения всех наказаний, во имя справедливости — суда гласного и независимого, и слова эти «равенство, справедливость и гуманность», провозглашенные впервые в век господства бесчеловечной жестокости, стали с тех пор для гуманитарной классической школы уголовного пряна ее девизом в борьбе с преступностью.
Обращаясь к характеристике логического метода в науке уголовного права мы должны отметить почти полное игнорирование криминалистами классиками этого важного вопроса: громадное большинство их обходит его молчанием или ограничивается самыми короткими замечаниями. Лишь в самое последнее время замечается пробуждение внимания к нему, особенно в науке государственного нрава и социологии, но появились также работы, посвященные ему, и в криминалистической литературе[72]. Наиболее яркую характеристику логического (иначе называемого дедуктивного, юридического или догматического) метода мы находим у Laband’a и у его критика Deslandres[73]. Дедуктивный метод в праве характеризуется полным отвлечением от всех сторон жизни, кроме юридической: объектом изучения должно быть право и только право, взятое в его изолированности, вне его соприкосновения с экономическими, общественными и всякими другими отношениями живой действительности. 1) Анализ существующих юридических отношений, 2) точное установление юридической природы этих отношений, 3) отыскание более общих правовых понятий, которым подчинены эти отношения и 4) развитие вытекающих из найденных принципов последствий — вот что составляет по учению Лабанда и вместе с ним и других сторонников дедукции содержание дедуктивного метода. Главным недостатком такого способа изучения права является постановка его в состояние полнейшей изолированности от других явлений жизни: такое состояние является фикцией и приводит к логически может быть и правильным, но несогласным с действительностью и потому совершенно ошибочным выводам.
Такое учение приводит с одной стороны к признанию господства формы над содержанием, a с другой, как указывает проф. П. И. Новгородцев дает нам построения, относящиеся не к миру действительности, но к области желательного с точки зрения власти, к области требований государства[74]. В частности, следовательно, юридический метод в науке уголовного права, состоит в оперировании, по указанным выше правилам, над совокупностью юридических норм уголовного права, или, как говорит Набоков, для науки уголовного права преступление и наказание — лишь понятия, а не явления общественной жизни, какими они являются для уголовной социологии[75]. Но дело в том, что эти понятия уголовного права не остаются лишь на страницах учебников и монографий по уголовному праву, но применяются к явлениям общественной жизни и при таком положении вопроса они никоим образом не должны и не могут оставаться лишь тем или другим дедуктивным выводом или мертвыми текстами и формулами и превращаются в явления живой действительности, в факты общественной жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
