– Лохматое чудо, – произнес он и расплылся в улыбке, щелкая пальцами меня по носу.
– Вот гад! На свои три пера смотри, – буркнула я и отвернулась, сложив руки на груди.
Алан вышел из авто, обошел и открыл дверь с моей стороны.
– Я смотрю-смотрю, – хмыкнул он и осторожно поднял меня на руки. – Нравишься ты мне в футболке, только вот хочу видеть на тебе свою.
– Ну так подари, у меня нет денег покупать.
– Теперь у тебя будет все.
Он занес меня в комнату. Где еще вчера мы предавались страсти. У меня даже перед глазами всплыла картина, как он вчера брал меня у двери.
К щекам прилила кровь.
– Больше не тошнит? Может, чего перекусишь? – усадил меня на кровать, а сам принялся расстилать постель, с другой стороны.
– Боюсь, что вся еда окажется там же… где и утром.
– Ладно. Ползи сюда.
Я с удовольствием перелезла на вторую часть кровати и утонула в белых простынях. Мужчина укрыл меня одеялом и, присев рядом, обнял, руками потирая мне плечи.
– Поспи, а я скоро приеду, и мы поговорим.
– Не трогай его, пожалуйста, – резко схватила за руку, когда Давыдов поднимался с кровати, собираясь оставить меня одну.
– Я подумаю. Подумаю, – кивнул он и, поцеловав мои пальцы, вышел из комнаты.
Глава 13
Меня раздирала злость. Как какой-то пидорас посмел ударить женщину? Мою женщину! Беременную! Да я с него колпак сорву и заставлю сожрать свой мозг. Подонок! Никто не смеет трогать Машку. Никто! Закопаю живьем, удушу, пристрелю, неважно, но никто не смеет ее касаться. И тем более бить.
Каким ублюдком надо быть, чтобы ударить девушку? Ударить того, кто, по сути, и сдачи не даст. Трус, натуральное ссыкло, не способное драться с мужиком.
– Слушаю! – ответил на входящий звонок.
– Алана Демидович, мы уже у подъезда Романовского. Женя под видом «ошибся квартирой» поднимался к нему. Тот дома.
– Спасибо, Дима. Караульте, чтобы он никуда не смылся. Без меня не суйтесь. Я сам.
– Хорошо, Алан Демидович.
– Отбой.
В голове снова всплыли слова Маши, о том, чтобы я не трогал этого придурка. Я сказал ей, что подумаю над этим, но на самом деле даже не собирался. Этот недоумок не думал, когда ударил мою девочку, так с какой стати я должен жалеть его? Можно быть грубым, злым или жестким, но руку поднимать на женщину? Разве только в постели. И то… по заднице отшлепать. Но бить никто не имеет право. Вот я об этом и расскажу Кириллу. А еще о том, чья именно Мария Левицкая. Может. этот ублюдок подзабыл, что потерял ее, трахая другую бабу?
К дому, где меня ждали ребята, я подъехал лишь спустя полчаса, попав в долбанную пробку. Час пик, будь он не ладен. И так нервы на пределе, кулаки чесались разукрасить морду Романовского, так еще и в дороге застрял.
Выйдя из машины, закурил сигарету и подошел к ребятам из охраны. Кивнул и, сделав затяжку, поинтересовался:
– Тихо?
– Да. Не выходил. Он, кажется, там не один. С телкой какой-то.
– Падла! Еще смеет лезть к Маше.
– Алан Демидович, так, а что он натворил? Может, мы сами? – предложил Жека, заметив мою нервозность.
Я мотнул головой и снова затянулся сигаретой.
– Нет, Жека, я сам. Он ударил женщину, мою беременную женщину.
– Марию что ли? А когда посмел, мы же рядом были! – удивился Димон и тоже достал из кармана пачку сигарет.
– Вас не было там. Этот придурок ее под дверью квартиры выжидал.
– Черт! Если бы мы знали, – ругнулся Жека, сжимая руки в кулаки.
– Я тоже не подумал. Но сосунка надо немного подрихтовать. Пусть на мне покажет, как умеет руками махать. С девчонкой смелый, а вот как он будет меня бить, интересно узнать.
– Да уж, если вообще замахнется, – хмыкнул Жека.
– Что там, хилый совсем?
– Ну такое… для девушки, конечно, опасный, а для мужика – шлепнуть и об стену растереть.
– Понятно, – сделал последнюю затяжку и швырнул окурок в урну, – пошел я.
Сейчас отвлеку парня от бабы и покажу ему, как выясняют отношения настоящие мужчины. Я бы мог, конечно, поручить это дело своим ребятам из охраны, но мне самому лично хотелось посмотреть в глаза Кирилла.
Оказавшись у двери его квартиры, нажал кнопку звонка. Не помогло. Видимо, слишком своей телкой занят. Позвонил еще раз, но снова безрезультатно. Не мог же этот ушлепок уйти по крыше?
И только когда я зажал звонок, наконец-то послышались ругательства и щелчок замка.
– Тебе чего? – буркнул Романовский, как только открыл дверь.
– Пи*ды тебе дать, – и с прохода вмазал ему по морде.
– Ай, сука, на*уя! За что? Ааа…
Не дожидаясь, пока он выговорится и расскажет, как у него дела, я резко схватил его за затылок и, склонив, затащил в квартиру.
– Ты кто вообще?
– Хочешь знать, кто я? Я твоя смерть, если ты падла, еще раз подойдешь к Левицкой.
Отшвырнул его от себя. Кирилл выпрямился и посмотрел на меня со злостью. Ну ведь сосунок, а хочет показаться взрослым и крутым. И как Машка на него запала?
– А ты че, е*арь ее? Ну и шлюха, как мне так не да… – я с размаху вмазал ему еще раз по морде.
Схватив за шею, крепко прижал к стене и, склонившись, прошипел так, чтобы он услышал и четко усвоил мои слова:
– Шлюха та, которая у тебя сейчас в спальне. Случайно, не Леночка, которую ты трахал, когда Маша к тебе пришла?
– Отпусти, мужик. Больно, задыхаюсь.
– Не задохнешься, пока я сам того не захочу.
Усилил захват, имея дикое желание придушить тварь.
– Как я и думал, смелый только с девушками. А на мужика руку поднять слабо? Небось штанишки намочил?
– Машка моя будет, понял? Меня любит!
– Забудь ее, сосунок. Маша моя! И ты к ней больше не подойдешь, а если даже и посмеешь, я тебе ноги переломаю.
– Значит… ай… значит на бабки повелась… а я то думал… чего… сука, пусти… чего она мне не дает.
– А ты в мой карман не заглядывай. Был бы мужиком, Маша была бы с тобой. А так получается, я спасибо должен тебе сказать. Правда один нюанс, слабый пол бить нехорошо. Понимаешь, о чем я?
И правой рукой врезал ему под дых.
Романовский заверещал, словно баба, согнувшись пополам. И принялся отплевываться. Бедняжка, губу принцесса прикусила, что ли?
– Слабак ты, Кирилл.
