Она даже не знала, что так бывает. Все отдалилось, остался только этот поцелуй, такой нежный, проникновенный и сокровенный.
Наконец Оливер отвел с ее лица прядку волос и тихо сказал:
– Вы не ответили на мой вопрос.
За всю свою жизнь Джесс не могла припомнить ничего подобного. Она смотрела на него, чувствуя себя в этот момент чуть лине помешанной. Силы небесные, Джессика Лемберт – помешанная! Она еще могла представить, что похожее переживала бы ее сестра, умудрившаяся в сутолоке городской жизни сохранить свою наивность и уязвимость. Но она-то, она сама, Джесс, всегда считала себя выдержанной и умудренной жизненным опытом.
Оно тихо засмеялся.
– Вы кажетесь слегка ошеломленной.
Я польщен. – Его руки соскользнули с ее плеч к талии, и он сильнее прижал ее к себе. – Я повторю вопрос. Как вы относитесь к судьбе, мисс Джессика Лемберт?
Она понимала, что вопрос таит в себе больше, чем сказано. На самом деле он пытается выяснить, согласна ли она на развитие отношений, желает ли она этого. Наверное, это и действительно судьба: одно неосторожное движение, от которого содержимое ее стакана выплеснулось на него, ввергло Джесс в притягательный мир этого человека. Они едва успели познакомиться, но ощущение такое, что они знали друг друга всегда, и это действительно похоже на судьбу. Следовать своим инстинктам было одним из сильных качеств Джесс. Иногда, правда, в ней проявлялось нечто, скорее подходящее ее пугливой сестре, служа как бы предостережением. Но Эбби здесь сейчас нет, некому поучать ее, а потому она вольна следовать зову своего сердца. Джесс верила, что у нее есть на это право, и лишь этим правом она и намерена руководствоваться.
Подняв руки, она охватила ладонями его красивое лицо. К черту все дела и заботы! В этом суровом мире не так уж много удовольствий, а появление в ее жизни такого человека сулило много радостей.
– Я редко, Оливер, теряюсь в выборе слов, но, может быть, это и есть ответ на все ваши вопросы.
Она приблизила к нему губы, и он встретил их новым поцелуем, по целуем страстным, магнетическая сила которого пронзила ее насквозь.
Он искусно приоткрыл ее губы, отчего Джесс пришла в сильное возбуждение, а когда его рука проскользнула за отворот халата и коснулась ее груди, она поняла, что назад дороги нет. Ее сердце все разрешало ей. Она знала, что хочет его, а он хочет ее. И время их жизни потекло медленно, совсем как банановый дайкири.
Прикосновения к пылающей груди принесли ей несказанное наслаждение, а он, чуть отстранившись, снова приблизился к ней, ласково покусывая ее нижнюю губу, после чего наклонился и тронул губами набухший сосок.
Джесс застонала, а он начал совершать круговые движения языком, доводя ее до исступления. Джесс почти уже потеряла власть над собой. Она желала его больше, чем кого бы то ни было раньше, и это еще раз подсказывало ей, что он совсем особый, ни на кого не похожий мужчина.
– Думаю, постель – сейчас для нас самое место, – прошептал он хрипловато и, не успела Джесс вымолвить и слова, подхватил ее на руки и понес в спальню.
Джесс прильнула к нему, лаская и целуя его волосы и шею. И минуты не прошло, как они уже были в постели. Оливер нежно целовал ее шею, и она, разгоряченная страстью, обняла его.
Халат распахнулся, и Оливер стал ласкать ее тело, отчего по коже Джесс пробегали мурашки, а потом она открыла томные глаза и увидела, как он, встав с постели, раздевается.
Тихий свет настольной лампы позволял видеть совершенное тело, постепенно обнажавшееся перед ней. Бронзовый загар говорил об отпуске, проведенном в каких-то экзотических местах, на груди темным облачком кудрявились волосы…
Джесс застонала в предвкушении сладких мгновений и закрыла глаза. Какие-то слова рвались в ее затуманенное сознание, но смысл их она даже и не старалась уловить… И вот опять она в его объятиях, таких тесных, что между ними не осталось никакого пространства, а уста сошлись в ненасытной жажде, так что, целуясь, они забывали дышать. Его прикосновения достигали именно тех мест, которые ожидали прикосновений, а его поцелуи были настолько страстными, что она чуть не теряла сознание. Она чувствовала, что совсем уже не может ждать, и тогда прильнула к нему еще сильнее и отворила губы, ответив на его поцелуй с глубочайшей страстью.
Когда наконец он овладел ею, она застонала от неслыханного наслаждения, и его страстный стон смешался с ее дыханием.
Такой остроты ощущений она никогда еще не испытывала. Ее тело оказалось в каком-то неведомом мире, где она никогда не бывала и где царили одни ощущения, а сознание полностью утратило свою власть. Она растворилась в море небесного беспорядка, подчиняясь его движениям и отвечая им, а губы ее повторяли его имя, пока он не закрыл ее рот своим, и время, казалось, растворило в себе их обоих.
Завершение пришло к ним одновременно и было столь мощным, что Джесс показалось, будто она умирает.
Через какое-то время до нее донесся его голос:
– Восхитительно, Джессика, восхитительно…
Он лег рядом с ней, нежно целуя ее лицо и заботливо отводя от него упавшие пряди волос.
. Тихо и томно они лежали в объятиях друг друга, и Джессика чувствовала, что вот-вот заснет. Ослабевшая и удовлетворенная, она хотела бы остаться в таком состоянии навсегда, в его сильных, охраняющих от всех напастей объятиях, чувствуя, как его жаркое тело прижимается к ней, а губы, такие чувственные, целуют ее пылающую кожу, овевая прохладой дыхания.
Наконец Джесс открыла глаза и посмотрела на него, лежащего рядом, опершись на локоть, и глядящего на нее с легкой улыбкой, чуть тронувшей уголки его губ.
– Один час и пятьдесят пять минут. Я бы сказал, что это побивает все мои прежние рекорды.
Она слабо улыбнулась.
– А мне показалось прошло всего три секунды…
Он склонил голову, чмокнул ее в щеку и сказал:
– Мне нравятся женщины с чувством юмора.
– Кто здесь шутит? Я уверена, что мы никак не могли заниматься любовью час и пятьдесят пять минут.
Он засмеялся, обнял ее и прижал к себе.
– Я имел ввиду, что мы знакомы всего один час и пятьдесят пять минут, на пятьдесят шестой или седьмой минуте мы уже лежали здесь. И мне кажется, что насчет трех секунд это заблуждение. Речь, полагаю, может идти о всех пяти.
Она улыбнулась.
– Да я просто поддразнила вас.
– Мне нравится, как вы меня поддразниваете. Вообще мне нравится в вас все, даже ваш ум.
– Хэй, последнему не советую особенно радоваться, – прошептала она и, обняв его, поцеловала в губы. – Два умника в одной постели – это уж слишком… Тянет затеять игру. Мне тоже нравится ваш ум, но совсем не так, как все остальное, – многозначительно продолжала она.
– Значит, вы любите играть в игры, я правильно понял? – спросил он, наклонившись над ней.
