Книга Город вечной ночи - Дуглас Престон

Конференц-зал в Уан-Полис-Плаза представлял собой большое светлое помещение на третьем этаже. Д’Агоста пришел пораньше вместе с Синглтоном, помощником комиссара по связям с общественностью, мэром Делилло и несколькими полицейскими в форме, так что, когда появилась пресса, журналисты увидели впечатляющую крепкую стену из синего с золотом при поддержке людей в штатском и самого мэра. Идея состояла в том, чтобы создать ободряющую картинку к вечерним новостям. За годы работы д’Агосты в нью-йоркской полиции некомпетентное, небрежное отношение департамента к работе прессы постепенно сменилось профессиональным, срежиссированным и оперативным реагированием на последние события.

Д’Агосте хотелось бы и самому чувствовать такую же уверенность. Дело было в том, что с появлением блогеров и цифровых трепачей даже на заурядной пресс-конференции стало появляться гораздо больше народу и вели они себя не всегда прилично. Большинство из них, откровенно говоря, были кончеными уродами, в особенности те, что из социальных сетей, и на вопросы этих людей д’Агосте приходилось отвечать – с уверенностью, какой он не чувствовал.

Когда репортеры собрались – в заднем ряду телевизионщики с камерами, похожими на черных насекомых, Эн-би-си, Эй-би-си, Си-эн-эн и прочий алфавитный бульон, впереди печатная пресса, а цифровые придурки повсюду, – создалось впечатление, что им предстоит что-то из ряда вон выходящее. Д’Агоста был рад, что открывать брифинг выпало Синглтону, но все равно начинал потеть, когда думал о том, что приближается его очередь взойти на кафедру.

Все пытались занять места получше, и повсеместно возникали маленькие недоразумения. В зале было тепло и до появления прессы, а теперь начинало становиться жарко. Идиотские городские установления не позволяли в этом здании зимой включать кондиционеры, несмотря на то что вентиляция здесь практически бездействовала.

Когда секундная стрелка на больших стенных часах коснулась цифры 12, на кафедру взошел мэр города. Телевизионное освещение было включено, и фотографы бросились вперед, отталкивая друг друга и бормоча ругательства. Щелчки их камер напоминали треск бесчисленных крыльев саранчи.

Мэр Делилло ухватился своими большими руками за боковые стенки кафедры и оглядел зал компетентным, решительным и авторитетным взглядом. Он был крупным человеком во всех смыслах – высокий, широкий, с густой сединой, громадными руками, широколицый, с большими глазами, сверкающими из-под кустистых бровей.

– Леди и джентльмены прессы и люди великого города Нью-Йорка, – загудел его легендарный низкий голос. – Политика нашего департамента полиции состоит в том, чтобы информировать граждан о делах, имеющих общественный интерес. Поэтому мы сегодня и находимся здесь. Я могу заверить вас, что в распоряжение следствия предоставлены все ресурсы города. А теперь капитан Синглтон расскажет вам о деталях этого дела.

Он сошел с кафедры. Никаких рукопожатий – дело было очень серьезное.

Синглтон занял место на кафедре и дождался, когда уровень звука упадет до шелестящей тишины.

– В два часа четырнадцать минут сегодня ночью, – начал он, – ист-хэмптонская полиция отреагировала на многочисленные вызовы тревожной сигнализации из дома на Фёрзер-лейн. По прибытии полиция обнаружила в общей сложности семь тел на обширной территории и в доме. Это были жертвы множественных убийств: шесть охранников и владелец собственности, русский по имени Виктор Богачев. Кроме того, мистер Богачев был обезглавлен, его голова исчезла.

Это вызвало взрыв активности среди публики. Синглтон продолжил:

– Ист-Хэмптон запросил помощи у нью-йоркской полиции, чтобы определить, связаны ли эти убийства с недавним убийством и обезглавливанием мистера Марка Кантуччи в Верхнем Ист-Сайде…

Синглтон в общих чертах обрисовал дело, заглядывая в скрепленные листочки, врученные ему д’Агостой. По контрасту с мэром Синглтон говорил монотонным, бесстрастным голосом, переворачивая странички демонстративным движением руки. Он говорил минут десять, изложил голые факты по трем случаям, начав с последнего и закончив девицей. Он оглашал информацию, известную почти каждому, и д’Агоста чувствовал, что нетерпение публики растет. Он знал, что он следующий.

Наконец Синглтон остановился:

– А теперь я передам слово лейтенанту д’Агосте, начальнику следственного отдела. Он будет более конкретен и ответит на вопросы, касающиеся убийств, возможных связей между ними и кое-каких ниточек, которые разматывает его команда.

Он отошел в сторону, и д’Агоста занял место на кафедре, стараясь излучать такое же спокойствие, что и двое предыдущих ораторов. Он оглядел собравшихся, и его глаза заслезились от яркого света. Д’Агоста посмотрел на свои записки, но они превратились в подрагивающую серую массу. Из предыдущего опыта он знал, что пресс-конференции не его конек. Он пытался сказать об этом Синглтону и освободиться от этой миссии, но капитан не проявил к нему сочувствия: «Давай-давай. Если хочешь моего совета, постарайся быть как можно скучнее. Дай им только необходимую информацию. И бога ради, не позволяй какому-нибудь ублюдку управлять настроением в зале. Не забывай, что ты там альфа-самец».

Этот малоутешительный совет сопровождался дружеским похлопыванием по спине.

И вот теперь д’Агоста стоял на кафедре.

– Спасибо, капитан Синглтон, спасибо, мэр Делилло. Отдел по расследованию убийств рассматривает несколько перспективных версий. – Он позволил себе сделать паузу. – Я бы хотел поделиться с вами подробностями, но большая часть того, что у нас есть, подпадает под категорию «информация, не подлежащая разглашению», что в отделе определяется следующим образом. Пункт первый: информация, которая может подвергнуть нежелательной опасности сотрудников отдела, пострадавших или других. Пункт второй: информация, которая может воспрепятствовать работе полиции. И пункт третий: информация, которая может отрицательно повлиять на права обвиняемого, или следствия, или обвинителя преступления.