— Нерайн была необычайно красива, — несколько меняя свой тон, продолжил говорить король. — Я прекрасно помню её. Изящное тонкое создание. Жаль, что этот цветок так рано увял.
— Благодарю за ваши слова, — глухо отозвалась Ванда.
— Но вот, что мне интересно, — приподнял гладкий подбородок Ламон. — Дочь Нерайн была точной её копией. Нежное трогательное дитя, с сияющими голубыми глазами и россыпью золотых волос.
Ванда замерла в смятении, пытаясь осознать его слова. Не давая студентке ответить, король возмущённо продолжил говорить.
— Ты не Ванда Синхелм. И я желаю знать, что побудило самозванку явиться в Ард. Более того, как смеешь ты, лгать своему королю?!
Взгляд Ламона опасно потемнел. Пол под ногами присутствующих задрожал, и послышался звон стёкол и зеркал, грозивших разлететься на тысячи осколков, вторя гневу правителя. Маг земли, он запросто мог обрушить и этот зал, и сам Валмирский замок. Каким бы ни был Ламон, никто не рискнул бы оспаривать великую силу, заключённую в его руках.
Словно потеряв возможность дышать. Ванда не могла произнести и слова. Что он только что сказал? Что сказал король? Она сошла с ума? Или он объявил её жалкой самозванкой? Она не дочь своего отца? Что за безумие... Нет. Нет-нет-нет!
Тело охватил жар, нестерпимый, всепоглощающий, а глаза вспыхнули углями, выдавая все бушевавшие внутри чувства. Нет! Король ошибался. Слишком давно они виделись в прошлый раз. Он просто не помнил. Спутал её с кем-то. Это ложь!
— Стражи! — тем временем король поднял руку, продолжая своей магией терзать стены Белого зала. — Я приказываю вам...
Знакомый голос донёсся до Ванды сквозь огненную пелену, застилавшую всё сознание. Кристиан... Это был голос Кристиана. Он посмел прервать короля? Нет. Он не должен. Не ради неё. Сейчас она согласна сгореть дотла, но не принять услышанное.
Глава 17
— Я готов поручиться собственной головой за то, что эта девушка не самозванка! — в какой-то момент Кристиан встал перед нею, заслоняя от взгляда короля. — Прошу простить мою дерзость! Но позвольте мне говорить!
— Ты смеешь считать, что я — твой повелитель, ошибаюсь? — пол под ногами Рэйвана задрожал сильнее.
Гул встревоженных голосов наполнил зал. Благо он же и не позволял присутствующим расслышать то, что сейчас собирался сказать. Кристиан сделал шаг к подиуму, упрямо глядя на Ламона.
— Я считаю, что мой король совершенно прав! — несколько обескураживая его, отозвался некромант.
— Ты лишился рассудка, Рэйван? — сжимая руками подлокотники кресла, Ламон подался вперёд. — Перечишь сам себе?
— Позвольте объяснить мне мои слова, ваше величество, — твёрдо произнёс Кристиан. — А после этого вынести своё решение.
— Ручаешься головой за эту каэли? — король поджал губы, но дрожь в зале поутихла. — Что же в ней такого, что внук Деверукса настолько отчаянно хочет её защитить? Так и быть. Говори! Я выслушаю тебя из одного уважения к деду.
— Благодарю... — пробормотал Кристиан, сверкая серебряным взглядом. — Я смею утверждать, что эта девушка — дочь Фемира Синхелма. Она прибыла в академию в сопровождении Сорана — личного стража, который является выходцем из северного клана Коханн и уже не первый десяток лет служит Фемиру. Студентка Синхелм предоставила письмо, написанное рукой отца, которое было передано декану факультета боевой магии Эрвигу Фергасу. Как все мы знаем, он является старым другом Фемира и безошибочно может узнать его почерк. И самое главное: не так давно я имел возможность посетить Ардиан. И там, в замке, Синхелм лично представил мне эту девушку, как свою единственную дочь Ванду.
— Это нелепо! — отмахнулся король. — К чему Фемиру поступать так?
— Мне неведомы его причины, — не сдавался Кристиан. — Возможно, убитый горем потери собственной семьи, ваш верный генерал принял это дитя много лет назад, спасая его во время минувшей войны. Она не помнит своего прошлого, своего детства. Оттого, утешая своё сердце, Фемир мог назвать дитя тем же именем, что носила его родная дочь. Это лишь моё предположение. Только сам Синхелм может открыть вам его истинные мотивы. Прошу вас, мой король, позволить этой студентке продолжить обучение в Арде, и дождаться ответа её отца. Прошу вас о справедливости. А мой король всегда справедлив, и бесконечно терпелив...
Кристиан склонил голову, чувствуя, как рубашка уже липла к спине от волнения. Невероятный жар исходил от стоящей за его спиной девушки. Он слышал её учащённое дыхание, и прекрасно понимал, что чувствовала сейчас. Видят боги, как он желал, чтоб все исчезли. Или желал исчезнуть с нею, и позволить выплеснуть всё, что терзало душу. Он желал утешить, хоть и понимал прекрасно, что сейчас это невозможно. Он пустит в ход медальон, как только получит дозволение короля. Он переместит Ванду в безопасное место. А сейчас таковое было лишь одно в академии — тренировочные площадки боевого факультета.
— Как утешение... — глубоко вздохнул Ламон, взирая с высоты подиума на молчавшего теперь некроманта. — В твоих словах есть некий смысл, Рэйван. Как утешение... Фемир скорбел. И долгое время жил уединённо. Возможно это дитя действительно стало для него неким утешением. И раз так, то в честь заслуг Синхелма, я дарую его воспитаннице возможность обучения в Арде. И это дозволение придёт в силу, лишь когда Фемир подтвердит сказанное тобой, Кристиан Рэйван. В противном случае, ты уже предложил свою голову. Разделит твою участь и это дитя, если всё сказанное окажется ложью.
— Я благодарен за вашу доброту и мудрость, мой король, — с таким усилием, словно жевал лезвия, проговорил Кристиан.
Ламон удовлетворённо кивнул.
— Сейчас Фемир находится на северной границе королевства. Туда незамедлительно будет отправлен гонец. Тебе остаётся лишь ждать известий из дворца, Рэйван. Либо палача, либо моё благословение.
— Благодарю, мой король, — Кристиан стиснул зубы, склоняя голову.
— Скорбь и утешение. Ложь и правда — такие тонкие грани, — король поднялся со своего кресла, театрально поведя рукой и улыбаясь, словно не было этого разговора.
Музыка вновь заиграла, отдаваясь в шумевшей голове. К хаосу... Он выиграл время. Теперь ход за Фемиром. Он должен, проклятье, хоть раз поступить, как отец.
— Сейчас я отпускаю тебя, дитя, — Ламон посмотрел на молчавшую Ванду. — И я всё же склонен верить словам ректора Арда, мною назначенном. Поскольку я, твой король, не могу ошибаться.
Ванда особо не прислушивалась к его речам, лишь склоняя ниже голову. Сейчас было откровенно плевать на то, что король сам себе противоречил. Это не имело значения. Никакого.
— Ты всегда должна помнить о бесконечной добросердечности Фемира Синхелма, принявшего тебя и воспитавшего, как родную дочь. Тебе оказана великая честь.
— Да, мой король... — она смогла выровняться и посмотреть на правителя. — Я никогда не забуду ваши слова.
