Снаружи воздух был влажный, а земля превратилась в сплошную грязь от проливного дождя. После холодного завтрака они вновь пустились в трудную, скучную дорогу.
Вечером, когда путники остановились на ночевку, Морган отправилась собирать лепешки навоза. Уже в сумерках на краю лагеря она столкнулась с Джоакином.
– Морган, я заметил, что сегодня вы были грустнее обычного. Что-нибудь случилось?
С Джоакином она чувствовала себя хорошо. Он был внимателен, ему небезразлично было ее настроение.
– Разрешите помочь вам, – он взял у нее корзину. – Помните, что я ваш друг.
Она взглянула на него и улыбнулась.
– Спасибо, все такие добрые: вы, и Джейк, и Фрэнк, и… – Она нерешительно прервала себя.
– Ваш муж – человек очень неуравновешенный. Не думаю, что он умеет любить.
– Монтойя! – они повернулись и увидели, что в нескольких шагах от них стоит Сет. – Если ты хочешь, чтобы твоя тощая особа осталась в целости и сохранности, держись подальше от моей жены.
На мгновение в глазах Джоакина вспыхнула ненависть, но потом она уступила место удивлению.
– Покойной ночи, сеньор и сеньора. – Он улыбнулся Морган и ушел. Сет сверкнул взлядом:
– Тебя, кажется, нельзя оставлять одну даже на несколько секунд, – а потом протянул руку и погладил ее шею.
От его прикосновения ее кожа, казалось, ожила. Морган закрыла глаза и отдалась ощущению. Сет тихо застонал и отнял руку.
– А теперь давай поедим. Завтра мы будем у реки Арканзас, а перед переправой надо хорошо отдохнуть.
Сет сказал, что стали появляться следы присутствия индейцев и ей будет безопаснее не покидать фургон. Скоро они должны будут по очереди дежурить ночами.
Морган быстро разделась и нырнула в огромную ночную рубашку. Вошел Сет и увидел жену, стоявшую перед фонарем, свет которого делал рубашку почти прозрачной. Он разглядел ее стройные ноги и тонкую талию, а потом она шмыгнула под одеяло. Он нахмурился и отвел взляд:
– Когда-нибудь я сорву эту проклятую одежду и увижу, какая ты нагишом, – тихо пробормотал он.
– Ты что-то сказал? – спросила Морган из-под пледа.
– Надо спать, – ответил он сердито.
* * *
Река Арканзас была широкой и мелкой, с голыми берегами. Посреди нее был остров, поросший лиственными деревьями.
В этот вечер они остановились раньше обычного, чтобы утром переправиться через реку. Морган начала подумывать о том, чтобы выкупаться и вымыть голову. Она представила, как хорошо очутиться в воде и хоть раз как следует вымыться.
Сет и Фрэнк уехали вперед в поисках следов пребывания индейцев. С фургонами остались только Джейк и Джоакин. Если поспешить, то можно успеть вымыться до возвращения Сета.
Прихватив мыло и полотенце и сказав Джейку, куда едет, она отправилась к реке.
Через некоторое время Сет и Фрэнк вернулись в лагерь.
– Пока никаких признаков, ответил Фрэнк Джейку, – но много следов буйволов. Готовь сковородку для бифштексов из буйволятины.
– А где Морган? – спросил Сет из-за своего фургона.
Джейк оторвал взгляд от чашки с кофе.
– Она отправилась на тот островок, чтобы вымыться, – ответил он и опять повернулся к Фрэнку.
Сет быстро проверил, в лагере ли Джоакин. Тог сидел недалеко от костра и чистил серебряные украшения на седле. Джоакин ответил ему многозначительным взглядом.
Быстро оседлав лошадь. Сет отравился на остров. В воде он двигался медленно. Он знал, что сейчас не было никакой опасности, но сама мысль, что его жена находится так далеко от лагеря, была неприятна.
Он повел лошадь по песчаному острову в его дальний конец и привязал ее рядом с порослью сочной травы. Лошадь Морган стояла ближе к берегу. Он улыбнулся, увидев на берегу сложенную в стопку одежду. Сама она стояла по пояс в воде, повернувшись к нему спиной, всего в нескольких шагах. Голова была в мыльной пене. Он отступил под крону деревьев, где солнечный свет был не так ярок.
Лучи заходящего солнца мягко ложились на ее светло-золотую кожу. Он слышал, как она что-то напевала себе под нос, намыливая голову. Затем быстро повернулась, протянула руки и нырнула. Сет, прислонившись к дереву, резко выпрямился, дух его захватило – он впервые увидел ее обнаженной.
Никакая одежда не могла скрыть такое тело. Должно быть, это был какой-то оптический фокус или игра заходящего солнца. Морган говорила, что у нее фигура юноши. Именно так она иногда выглядела – как юноша в женской одежде. Как это очаровательное существо могло быть его некрасивой Морган?
Сет очнулся от этих размышлений, когда вдруг осознал, что Морган все еще не вынырнула. Он быстро вбежал в воду и устремился туда, где видел ее в последний раз. Нырнув, он нащупал маленькое тело. Ее нога застряла между двух коряг. Он раздвинул их и освободил ногу.
Сет вынес жену на берег и положил на песок. Откашливая воду, которой наглоталась, Морган лежала в объятиях Сета почти без сознания. Она прерывисто и трудно дышала.
Очнувшись, она поняла, что лежит на руках у Сета, и подумала, что каждый раз, когда ей нужна помощь, он оказывается рядом. Она улыбнулась и еще плотнее прижалась головой к его груди. Сету, напротив, было не до улыбок.
Постепенно осознавая происходящее, она села, закрывая грудь руками.
– Что случилось? Сет, уходи! – сказала она.
– Моя маленькая, тебе не надо что-либо скрывать. Нет ничего, чего бы я уже не видел. Тебе лучше сейчас одеться: не ровен час, ты можешь потерять уже не жизнь, а кое-что другое.
В ту ночь они опять спали в фургоне.
Морган вспоминала о своих ощущениях, когда очнулась на руках у Сета. На мгновение она снова почувствовала себя уютно, тепло. Интересно, что он подумал, увидев ее голой. «Наверное, что я выгляжу как мальчик, особенно по сравнению с Синтией Фергюсон», – подумала она, засыпая.
Во сне он обнял ее и тесно прижал к себе. Морган уже привыкла к близости его тела, к его дыханию рядом.
Джоакин первым заметил что-то новое в отношениях Сета и Морган. Иногда они смотрели друг на друга почти как влюбленные, хотя Джоакин подметил, какой грустный вид порой бывает у Сета.
Впервые увидев Морган на лестнице в гостинице в Канзас-Сити, Джоакин сразу понял, что она красива, и его поразило, что так думают не все. Его удивляло, что из-за нескладной одежды и грустного вида мужчины не замечают этой красоты. Временами печальное выражение исчезало с ее лица, она поднимала голову, распрямляла плечи, и в эти моменты была действительно хороша собой.
«Колтер, – думал Джоакин, – ты всегда все имел в жизни, но скоро это изменится. Да, скоро Нью-Мехико вновь будет нашим», – и его губы искривила злая усмешка.
