ассоциация чего-либо с датой «7 ноября», видимо, пропадет. Испытываю ли я в этой связи какие-то сильные чувства? Уже нет. Видимо, принял течение времени и ход вещей как должное. Я и многие мои сверстники эту дату не забудем, а «вновь прибывающим» и помнить нечего. Сказанное относится не к событию – Октябрьской революции 1917 года, – а к советскому празднику.
Интересна судьба и жизнь праздничных дат. Довольно быстро праздник или начинает жить своей жизнью, или вообще не оживает. За двадцать лет новейшей истории России не удалось оживить ни одной даты, хотя усилий приложено немало, но не откликается душа народная на призывы несимпатичных ей глашатаев, на высосанные из сумерек политизированного сознания события.
Ожившая дата и связанное с ней событие воспринимаются и остаются жить, оставаясь зачастую лишь поводом для возникших ритуалов. Ритуалы становятся самоценными.
Ритуал 7 ноября состоял из официоза, воспринимаемого именно как официоз, и народной стихии, обеспечивающей реальную жизнь праздника. Частью ритуала была и демонстрация. Она была и частью официоза, стремившегося наполнить ее политическими смыслами. Смыслы вливались в праздничные толпы, но не очень-то растворялись в них, оставаясь как частички какого-то присутствующего, но почти лишенного эмоциональной окраски вещества. Транспаранты, лозунги, портреты – все это было обязательным дополнением к главному – кусочно-непрерывному шествию толп людей, объединенных своими организациями, по улицам городов. Апофеоз шествий – выход на центральную площадь, где установлена трибуна, на которой стоят партийные и хозяйственные руководители, а возле нее на почетных местах – передовики производства и «знатные труженики». Обычно на этой площади стоял местный памятник Ленину, что полностью соответствовало смыслу праздника – годовщине Великой Октябрьской Революции 1917 года, организатором и вдохновителем которой и был В. И. Ленин. Я напоминаю об этом в том числе и потому, что уже народилось и выросло поколение, которое не знает, что это был за праздник.
Мне кажется важным объяснить, что это был действительно праздник, действительно общенародный. Его ждали, к нему готовились и праздновали своим нутром, а не просто по указанию. И на демонстрации ходили не потому, что заставляли – хотя случалось и это, – а потому, что самим хотелось. Хотелось увидеться с друзьями, хотелось пройти по улицам, по проезжей части, освобожденной на этот день от движения транспорта, хотелось побыть в атмосфере своеобразного советского карнавала. Радостный цветовой фон – «посмотри в свое окно – все на улице красно» (снова Маршак). Радостная приподнятая музыка, звучащая и из уличных громкоговорителей – были такие в давние времена – и от оркестров: во всех крупных организациях были свои самодеятельные духовые оркестры. Даже в некоторых школах – в моей, например, – были свои оркестры. Играли они и марши, и вальсы, и популярные песни: «…видишь, музыка идет, там, где шли трамваи» – опять Маршак.
В общем, было весело. Колонны медленно двигались по улицам, делая длительные остановки, потому что процесс формирования колонны, выходящей на центральную площадь, складывался из слияния множества отдельных ручейков, собранных каждой организацией или объединением маленьких организаций. Они собирались для старта в разных местах города. Потом медленно двигались по заранее определенным маршрутам и выстраивали общую колонну в заданной последовательности. На периодических остановках люди разбредались по окрестным дворам и скверам, пели, плясали, выпивали и закусывали.
А потом, когда пройдешь со своей колонной по центральной площади мимо трибуны с «начальниками», поорешь вдоволь «Ур-а-а-а!» в ответ на их призывы типа «Да здравствует пятьдесят такая-то годовщина Великой Октябрьской Революции!», можно направиться либо к кому-то в гости либо к себе домой – в любом случае попадешь к праздничному столу с вкусной и красиво оформленной едой, закусками и выпивкой. Ну, а дальше по-разному, у какой семьи как принято.
То же самое происходило и 1 мая – на Первомайской демонстрации и после нее.
Надо сказать, что были и есть другие мнения и оценки этих событий и советских праздников вообще. Были и есть люди, политически запрограммированные на неуклонное формирование негативного образа всего, что было в Советском Союзе. Были те – из числа моих ровесников, живых свидетелей и участников, – кому все происходящее не нравилось на самом деле, искренне не нравилось. Они тоже пишут свои воспоминания, отмечая все негативные моменты как главную суть происходившего. Когда я говорю, что ходил на демонстрации добровольно и радостно, он скажут – либо врет, либо совсем дурак. Нас, скажут они, заставляли разные там парткомы и комитеты комсомола, а сами мы ни за что бы туда не пошли, и радости у нас никакой не было, и в семье никаких столов не накрывалось…
Ну, что ж, возможно, и правду говорят. Только правду о себе и им подобных, а не обо мне и мне подобных. Такие, как они, действительно были. Но таких, как я, было больше. Впрочем, хоть их и меньше было, но они смогли «мои» праздники упразднить. Не смогли, правда, «свои» новые праздники мне навязать: мертвые у них праздники. Они и сами их не празднуют. Потому что есть «просто даты», а есть праздники!
Несколько слов о современном праздновании «парада 1941 года». Его проводят 7-го ноября в память о реальном событии: праздновании дня Великой Октябрьской Социалистической Революции в 1941 году в Москве, на подступах к которой стояла огромная нацистская армия. Это – политический, идеологический маневр власти. Власти по сути своей антисоветской. Но после десятилетий разграбления и ослабления страны, почувствовавшей, что дальнейшее ее ослабление приведет к распаду, а распад – к утрате власти, денег и прочих компонентов того благополучия, которое они стяжали в ходе т. н. реформ. Поскольку сами они духовно, нравственно пусты или непривлекательны, поскольку предложить свой вдохновляющий проект развития они не смогли, пришлось цепляться за какие-то «скрепы» в недавнем (слишком далекое – не сработает) прошлом. Недавнее прошлое, однако, советское. А его надо представлять в черном цвете. Его следует страшиться и ненавидеть. Решили сделать «точкой сборки» народа и государства Победу в 1945 году. Ясно, что в душе народа эта ценность никогда не исчезала, так что отклик был ожидаем. Под таким углом зрения и было придумано подменить содержание устойчивого стереотипа празднования 7-го ноября, наполнить его событием демонстрации трудящихся, находившихся в ставшей прифронтовой Москве. Действительно, многие, пройдя маршем по площади мимо мавзолея, на трибуне которого стоял Сталин, уходили на фронт, защищать город. Ремейк события сделан, на мой взгляд, топорно: Мавзолей окружают фанерным забором, смысл события затушеван и властям кажется, что они удачно «подправили историю» и заслужили дополнительное уважение («подняли рейтинг»).
1917
Год Великой
