И было четыре часа утра, день первый. Не только нового года. Нового Материка. Седьмого материка Земли.
Снова включили солнцепровод. Иерихонский отрегулировал компьютерный К-календарь (Д-календарь?) с учетом паузы. Календарь Атлантиды?.. Атлантиды 8640?.. Теперь было плевое дело – подобрать названия. Путь в К-Атлантиду, начатый в октябре, семьдесят три дня назад (восемнадцать К-веков полигона, включая семь веков Аскании-2), был завершен.
Или еще только начинался?..
457-й день Шара
День текущий: 0,169 января, или 1 января, 4 час 3 мин 8 сек Земли
139-й день (150 гмксек) дрейфа М31
На уровне К6: 1 + 1 января, 0 час 18 мин
Через 42.606 суток, дарованных Вселенной и Любарским этому миру, от Момента-0 зажгли 717271 МВ-солнце над полигоном. Пошел первый год Материка, 19 января-пеценя по календарю Иерихонского.
Теперь и эти строки надлежало включать в табло времен. Хотя – какие там пока могли быть сезоны, какие месяцы!
Имярек Имярекович сидел в своей замасленной фуфайке у перил на полу из листового железа, опустив голову в колени и закрыв лицо руками. Миша подошел, осторожно отнял руки. Тот поднял на него худое, в темной щетине лицо; оно было залито слезами.
– Ты чего? – спросил Панкратов. – Радоваться же надо, все получилось.
– Слушай, отвали. – НетСурьез крепко прижмурил глаза, согнал с них слезы. – Отвали, говорю. Я же псих, ты знаешь: это я так радуюсь. Отвали, а то укушу.
Миша пожал ему руки, мягко вернул их на место, к его лицу; отошел. У него вдруг тоже перехватило горло. Вот только теперь он понял смысл одеваемой Имяреком на главную работу фуфайки: это было второе, после уклонения сообщать свое имя, выражение позиции: да пошли вы все!
Иорданцев тряс за плечо главного инженера:
– Где ж ты был раньше, Витюша Два? – (Для ГенБио Витюшей-1 был его престарелый лаборант, Статуя Командора: Буров уже махнул рукой, не обижался, равно как и на тыканье – за то, что он молод и румян.) – Где ж ты был раньше со своим озвучиванием?! Ведь Оживление Аскании тоже могло так звучать. Вот когда за Материк возьмемся – чтоб было!
Старик все гнул свою линию:
– Хорошо, Геннадий Борисович, хорошо.
2
…На Капмостике при К6 прошли сутки – но не было усталости. Только опустошенность: выложились. У ГенБио в чемоданчике оказались две бутылки шампанского и три коньяка – асканийского, из винограда, зревшего под МВ-солнцами, давнего разлива; и стаканы из тонкого стекла.
– После увиденного, услышанного и пережитого сейчас нами это немножко пошло, – сказал он, – но и от традиции отступать грех. Даже костюм новый обмывают, чтоб хорошо носился, или ботинки. А тут новый Материк… Знаете, mes chers amis, я предлагаю сразу тост – за Оживление. Вот тогда – и только тогда! – эта terra incognita будет хорошо «носиться». Жить да поживать.
– Нет, – вступил Буров, взял бутылку, – сперва за него. За них обоих, но больше все-таки за него. – Он указал на сидевшего на своей фуфайке, облокотясь на край пульта, серого, без кровинки в лице НетСурьеза. – Не хочешь объявлять имя свое для истории, дело твое, но все равно теперь ты для меня не НетСурьез, а ДаСерьез! Только так!
Выпили за него (все равно даже сейчас уклонившегося сказать свое имя, как к нему не приставали); за Мишу тоже; за Оживление Материка – пусть и на нем вырастут виноградники не хуже асканийских! Не забыли и про Новый год. Опустошили бутылки.
– Счастье и проклятие разумной жизни, – сказал Варфоломей Дормидонтович, допив шампанское, – в том, что, решая проблемы, мы порождаем новые проблемы. Ведь его же, черта, теперь исследовать надо. А это все-таки материк, terra incognita, Австралия на полигоне, К-Атлантида… без атлантов. С Внешкольца там немного разглядишь, это ясно. Экспедиции придется посылать. Требуются Магелланы и Пржевальские!
– Ну, с этим не спешите. Сначала его, черта, оживить надо! – в тон ему снова произнес ГенБио; но в глазах было больше мечты, чем озабоченности. – И чтоб лучше, обетованнее, чем земные места. Музыкальнее! На том стоял и стоять буду!
– Может, солнцепровод отрегулировать, чтоб поярче-пожарче? – деловито спросил Буров. – Пусть прогревается, освещается. Какие-то природные процессы пойдут… Посмотрим, а что не так, то и поправим, направим.
– И вместо часов там будут солнца тикать, – добавил Климов. – Солнце-маятник на Атлантиде-Австралии. Десять секунд – и сутки, еще десять – еще сутки… и в каждые новое солнце. Земля о такой роскоши и мечтать не может. Конечно, на том Материке должно быть всё лучше.
…И еще вот что было. Час назад Буров, практичный человек, не упускающий своего, включил запись всемузыки. А теперь подошел к панели, перемотал пленку, включил на воспроизведение: послушать снова. Посмаковать после шампанского. И – ничего. Не записалось!
