Жекс сломал печать на послании Елизаветы де Обрегон.
– Меня бы мучили угрызения совести, если бы я не отдал тебе твою почту. Письмо на высокопарном испанском… я переведу на английский. Начинается с обычных приветствий… дальше она пишет о кошмарах, из-за которых не спит ночей с самого прибытия в Новую Испанию. В этих снах она на манильском галеоне посреди Тихого океана, затем попадает в руки инквизиции. Ни бунта, ни боёв… просто однажды капитан исчезает, как если бы он невидимо ни для кого упал за борт, офицеры в кандалах у себя в каютах и ещё об этом не ведают, потому что опоены сонным зельем. Монах в чёрной рясе захватил корабль… как у любого инквизитора, у него есть штат помощников, которые до поры притворялись слугами купцов. Они слушали и запоминали, как их хозяева богохульствуют и ведут еретические речи. А ещё у него приставы и альгвасилы – раньше они были переодеты простыми матросами, теперь у них в руках пистолеты, бичи и мушкетоны, которые они готовы обратить против всякого, кто не послушает чёрного монаха… Дальше, Джек, она пересказывает свой кошмар (то, что называет кошмаром) со многими подробностями, но бо́льшая часть тебе хорошо известна, ибо ты близко знаком с деятельностью инквизиции. Довольно сказать, что Святая официя потрудилась на совесть, и во многих купцах удалось разоблачить иудеев. Да что там, весь галеон оказался гнездом аспидов, вертепом смертного греха…
– Это она так пишет или вы так вольно переводите?
– Но даже когда реи украсились купцами, вздёрнутыми на дыбу, чтобы они смогли облегчить душу, рассказав о своих грехах, – даже тогда чёрный монах не забывал ставить на марсы вперёдсмотрящих с приказом высматривать «Минерву».
– Поэтому и дали сигнальный выстрел?
– Еретики взбунтовались. Они выстрелили в надежде получить помощь. Произошло сражение – чёрного монаха загнали в трюм…
– Где он устроил поджог – аутодафе для всего корабля.
– Когда Елизавета де Обрегон очнулась на «Минерве», первым, кого она увидела, был тот самый чёрный монах, смотревший ей прямо в лицо. Опий и хитрые речи убедили её, что пожар на галеоне произошёл случайно, а теперь на «Минерве» они в плену у еретиков, которые убьют монаха, если узнают, что он иезуит, а потом надругаются над её честью. Поэтому она исполняла роль, которую указывал ей монах. Но в Мехико, страдая без опия, Елизавета вышла из-под влияния монаха, и начались кошмары. Она решила, что это не кошмары, а подлинные воспоминания, и что все действия чёрного монаха – часть единого плана, как-то связанного с золотом Соломона, похищенным у бывшего вице-короля.
– И написала письмо, чтобы нас предупредить? Очень благородно с её стороны, – задумчиво проговорил Джек. – Но я не представляю, какое ей до нас дело.
– Она была из семьи маранов, – отвечал де Жекс. – Еврейка.
– Я обратил внимание, что вы сказали «была».
– Она лежит в общей могиле на окраине Мехико. Тамошние инквизиторы, продажные ханжи, обошлись с ней чересчур мягко. Она умерла в тюрьме от какой-то заразы. Но я ещё сожгу её изображение на великом аутодафе в Сент-Джеймском парке. И ты там будешь, Джек – сам подожжёшь костёр и будешь молиться по чёткам, пока он горит.
– Если вы сумеете устроить аутодафе в Вестминстере, то буду, – пообещал Джек.
Поначалу Джек думал, что всех на «Минерве» перебьют или отправят на галеры. Однако шли дни, и становилось ясно, что здесь останутся только Джек и Вреж. «Минерва», её экипаж, ван Крюйк, Даппа, Джимми и Дэнни могли отправляться на все четыре стороны, хотя и без золота. Джеку хотелось видеть причину в своей добровольной сдаче, но позже он заподозрил, что дело в их пайщице – курфюрстине Софии Ганноверской. Какой-то высокопоставленный француз, затеявший всё это нападение – герцог д’Аркашон или сам Луй, – решил оказать ей профессиональную любезность.
После того как на корабле не осталось ни грана золота или серебра, команда дождалась прилива и начала выбрасывать за борт балласт, чтобы попробовать сняться с рифа. Джек наблюдал за операцией со стены замка, куда его иногда выпускали прогуляться (в обнимку с ядром и под охраной). Через некоторое время к нему подошёл де Жекс, сказав вместо приветствия:
– Напоминаю тебе, что самоубийство – смертный грех.
Реплика изумила Джека своей несвоевременностью, но тут он проследил взгляд де Жекса от замшелых зубцов на сотни футов внизу туда, где волны разбивались об отвесные скалы, и рассмеялся.
– Я полагаю, что какой-нибудь д’Аркашон явится сюда, чтобы предать меня медленной смерти. Неужели вы думаете, что я избавлю его от необходимости совершить столь приятное путешествие?
– Возможно, ты захочешь избежать пыток.
– О нет, Эдуард, я вдохновляюсь вашим примером.
– Ты про инквизицию в Мехико?
– Мне вот интересно: инквизитор знал, что вы тоже иезуит? Делал вам поблажки?
– Если бы он делал мне поблажки, вы с Мойше об этом догадались бы – не стали бы мне верить. Нет, я обманывал инквизитора так же, как и вас.
– Это самая чудна́я история, какую я слышал за всё кругосветное путешествие.
– Не такая она и странная, если знать больше, – отвечал де Жекс. – Вопреки тому, что ты думаешь, я не считаю себя святым. У меня есть тайны столь тёмные, что я сам их не ведаю! Я думал, может быть, инквизитор под пыткой вытянет из меня то, чего я не узнал молитвой и размышлениями.
– Ещё чуднее. Мне больше по вкусу первая версия.
– На самом деле всё не так ужасно, как вечно твердят евреи. Есть много способов сделать пытки более мучительными. Когда в Лондоне будет восстановлена Святая официя, я введу некоторые усовершенствования – нам придётся быстро расправляться с множеством еретиков, и бессистемный мексиканский метод тут не годится.
– Я не думал о самоубийстве, когда выходил сюда, – задумчиво произнёс Джек, – но вы ловко подвели меня к этой мысли.
Он просунул голову между зубцами и перегнулся через стену, пытаясь определить, какими могут быть последние мгновения его жизни.
– Жаль, что сейчас прилив – я ударюсь о воду, а не о скалы.
– Жаль, что нам поручено передать тебя в целости и сохранности, – сказал де Жекс, глядя на Джека почти любовно. – Хотел бы я применить к тебе то, что узнал в Мехико, здесь и сейчас, дабы выяснить в точности, что вы сделали с Соломоновым золотом.
– А, вот чего вам надо! Мы привезли его в Сурат, потратив лишь немного на необходимые расходы в Мокке и Бандаре, и там его отняла у нас королева Коттаккал. Если вам нужно именно это золото, отправляйтесь в Малабар!
