пол и тут же застывала. Это всё что ей удалось разглядеть с другого конца комнаты. Неизвестная молчала, казалось, лишь тихо улыбалась.
Вскоре она оказалась рядом с Балдуром, а в груди у Миры всё сжалось. Возможно, через мгновение она будет свидетелем того, как её стервятник сделает последний вздох и отправиться к праотцам. От этой мысли внутри всё задергалось и билось в агонии беспомощности, как вдруг произошло неожиданное.
Она нежно положила руку на подбородок человека, оставляя чёрный след, и подняв его голову… поцеловала. Мира отреагировала лишь удивлением, и ей понадобилось некоторое время, чтобы в груди снова родились ярость и гнев. Неизвестная наслаждалась «мёртвым» поцелуем, на который бессознательный Балдур не мог ответить. Она глубоко запускала язык ему в рот, водила им по его губам, облизывала, закрыв глаза. В один момент она прикусила его губу так сильно, что струйкой закапала кровь. Её наслаждению не было конца. Она опустилась к его подбородку и языком облизала стекающую кровь, а добравшись до губ, жадно присосалась к ране.
Мира зарычала от ярости, но как бы она не старалась, оковы не поддавались и всё еще сдерживали её, заставляя смотреть. Она могла отвернуться, закрыть глаза, только был ли в этом смысл? Мира поймала себя на мысли, что источает ярость не из-за банальной ревности, а из-за того, что кто-то позволил подвесить её стервятника как тушу на забое и надругаться над его телом подобным образом.
Тут мерединка практически потеряла дар речи, когда неизвестная, свободной рукой едва заметно спустилась по груди и сползла под платье в районе бедер. Тут же раздался стон, который не на шутку знаком большинству женщин и чувством после. Хозяйка зала широко улыбнулась и засмеялась, всё еще касаясь зубами кровоточащей раны.
Наконец неизвестная оторвалась от губ стервятника и, с благоговением утерев кровь со рта, покрутила головой мужчины по сторонам, словно осматривая её. По её наклону головы, показалось, что она заметила Миру, и через мгновение появилась перед меридинкой. Мира оказалась права, хозяйка этого зала была действительно красива. Глубокие холодные голубые глаза, украшенные обильными тенями цвета вороньего крыла, аккуратный носик, пышные губы оттенка роз, покрытые кровью человека, и изображение в области между бровями. Перевернутый горизонтально полумесяц с исходящими тремя лучами вниз.
Однако от неё исходила не только красота, но и нечто, от чего внутри становилось не по себе. Мира инстинктивно захотела отвернуться от неё и не смотреть ей в глаза. Хотелось уйти, и не оказываться в одном помещении с ней. Мира никогда не чувствовала себя так в присутствии кого-либо, тем более в присутствии другой женщины. Ей стало дурно, будто теперь пришло время надругаться над её достоинством, хоть и без поцелуев и крови.
Неизвестная рассматривала лицо и волосы меридинки, словно изучая с повышенным интересом. Она прошлась рукой по кудрявым волосам Миры, как та внезапно отдернула голову и зарычала в ответ. Инстинкт самосохранения включился как никогда. Она всё еще чувствовала дискомфорт от взгляда женщины, и ощущала ауру убийства и насилия, исходящую от неё, но стыд за своё поведение взял вверх.
Никогда она еще не пресмыкалась не перед кем. Не опускала голову, оголяя опасные артерии на шее. В страхе не отворачивалась от противника, что пытается подчинить её себе. Вместо этого она прикусила внутреннюю часть губы, принимая порцию бодрящего адреналина, и собрав достаточно крови плюнула ей в лицо.
— Я отрежу твои губы вместе с языком и скормлю свиночёртам, и, прежде чем они их сожрут, могу тебя заверить, они их вдоволь натрахают.
Неизвестная улыбнулась, обнажая белоснежные зубы с небольшими следами крови Балдура.
— Мира Лунагард. Дочь известного в Велпосе семейства Лунагард, нажившего состоянии на боли и похоти, — внезапно произнесла она.
Её голос казался мягким, насколько могут быть нежные и шелковые шипы прекрасной розы. Она говорила медленно и с расстановкой. Каждое её слово являло собой грацию речи языка, и звучало бы чистой музыкой для многих поэтов и музыкантов. Мира же прекрасно была знакома с подобным родом. Ей немало пришлось наслушаться сладких и заученных речей, чтобы отличить красоту от психической манипуляции, от которой буквально разило холодом и смертью.
— Да неужели? — язвительно заявила Мира. — На боли и похоти?
Семейство Лунагард конечно нельзя было назвать примерными гражданами Велпоса, но, с другой стороны, кого можно было назвать овечкой среди финансовой и политической знати полиса? Основной костяк прибыли приходился на торговлю с Бролиском, склады и ростовщичество, но Мира была уверенна, если глубоко зарыться в купчие книги отца, можно было найти пару моментов, но боль и похоть?
— Что тебе от нас надо? — продолжила Мира. — Не похоже, что ты собираешься нас убивать.
— Знаешь, почему вы здесь? — коротко спросила незнакомка, потирая меж пальцев каплю крови Балдура.
— Что-то мне подсказывает, что ты вот-вот расскажешь, — язвительно ответила Мира, всё еще ерзая и пытаясь освободиться от плена. Она чувствовала, как два клинка давят ей на спину, но добраться до них ей никак не представлялось возможности.
— Вы ведь и вправду считаете, что это божественное воссоединение, — с этими словами, незнакомка в ритуальном жесте, возвела руками к небесам. — Только вы все здесь по одной и той же причине: ложь. Ложь, о которой знают все, кроме Балдура.
Мира усмехнулась. Со стороны для неё всё это походило на монолог обезумевшего убийцы, что старается оправдать свои действия, пустыми предлогами и рассказами. Незнакомка не обращала на пренебрежение выказанное меридинкой и спокойно продолжила:
— Вы ведь ему не сказали? Никто не сказал, я права? — блеснула она краем глаза, поймав на себе взгляд Миры. — Бедный Стервятник, его в очередной раз использовали, а он как послушная зверюшка вывалил язык и побежал, лишь ему махнули рукой. Ты хороша, Мира, я преклоняюсь перед твоим женским искусством соблазнения. Ты держишь милого Балдура всегда на расстоянии вытянутого поводка. Не слишком туго, но и далеко не отпускаешь.
— Откуда ты его знаешь? — не удержавшись, спросила Мира, высказывая наконец явно накипевший вопрос.
— Я и не знаю, — с ядовитой улыбкой двояко ответила та. — Вопрос в другом, как поведет себя Красный Стервятник, когда узнает? Простит ли он тебя, как преданный пёс или возненавидит на
