Но в ночь, когда дождь и ветер хлестали по окошку моей комнаты, воздух вокруг меня замерцал, и я шагнула в него.
Знакомое давление на голову, и глаза, казалось, лопнут. Это длилось дольше, чем в прошлый раз, но вскоре боль угасла, и я оказалась в сером месте, в параллельном мире. Якоб оказался со мной в комнате, сидел на неудобном стуле в углу.
— Пиппа, — сказал он со сдержанным кивком.
Слезы подступили к моим глазам.
— Якоб, — вскрикнула я, встала на ноги и обнаружила, что в них еще есть сила. В Тонкой вуали я была сильнее, и я использовала эту перемену, чтобы обнять юного проводника и плакать ему в плечо.
Когда мои слезы утихли, я принялась умолять Якоба помочь Перри.
— У нее уже может кто-то быть, — сказал он. — Это не должна быть ты.
— Могу ли я ей помочь? Можно дотянуться до нее через это место?
Он долго молчал, взвешивая варианты. Но я видела правду в его глазах, и он знал это.
И он сказал:
— Это место можно использовать для многого, но не стоит. Лучше всего делать то, что и я, — наблюдать за ней.
— Я никогда не встречу внучку.
— Это, может, и к лучшему.
Я кивнула, а на сердце было тяжело.
— Мне стоило тебя послушать, — тихо призналась я.
— Да. Но что сделано, то сделано. Я могу лишь направлять тебя, а не делать за тебя выбор. Ты принимала решения, которые тогда казались лучшими, и я не виню тебя за это. И ты не вини себя. Перри и Ада…
— Ада? — я вскинула голову.
Он криво улыбнулся.
— Да, внучки. Перри и Ада тоже будут делать свои выборы, и им раскладывать карты, что им выдали. Ты не можешь толком ничего изменить.
Я обдумывала это. Где-то в его словах был подвох. Я могла делать все, что хочу, в Тонкой вуали, даже наблюдать за людьми. Что еще я могла? Может, это место могло служить для перемещений?
Якоб смотрел на меня, и я боялась, что он читает мои мысли. Если он это и делал, он этого не сказал.
— Хочешь увидеть ее, Пиппа.
Я с охотой закивала.
Он сцепил ладони.
— Хорошо. Сделай, как раньше. Но вместо создания портала сделай окно, сосредоточься на фотографии Перри.
— Но той фотографии уже несколько лет.
— Не важно.
Я послушалась и сосредоточилась на окне, желая увидеть малышку с большими голубыми глазами и длинными черными волосами за стеклом. Я думала так сильно, что ощутила давление в черепе, но я не успела предаться боли и моргнуть, воздух расступился, как вода, и стекло появилось на том месте. На другой стороне была реальность, была Перри. Теперь ей было не меньше шести, она была пухлой крохой, но прекрасной. У нее был уникальная красота, не как у ее мамы или Луди, и я была рада, что могу смотреть на нее без угрызений совести или стыда.
Перри сидела в своей комнате, окруженная игрушками, и читала книгу с картинками драконов. Она жевала ногти, но не в тревоге, а от восторга. Она была такой юной и невинной, что мне было сложно удержаться в стороне.
— Я могу все время приходить и так делать? — прошептала я, хотя Перри не могла меня слышать… да?
Девочка в окне вздрогнула, но только и всего.
Якоб сказал:
— Можешь… но…
— Что? — я боялась отводить от нее взгляд.
— Время в Тонкой вуали тоже идет. Ты сейчас не в своей комнате в больнице. Если придет медсестра, ты ее увидишь, но она тебя — нет. Ты не должна дать людям понять, что вуаль существует. И хотя многие не поверят, все равно будет опасно, если знания попадут не в те руки. Это опасно и для тебя. Ты не только привлекаешь к себе внимание при каждом визите, но и ты будешь получать… разные ухудшения, возвращаясь.
Я смогла посмотреть на него на миг и увидела, каким серьезным было его бледное лицо.
— Меня не будут преследовать… видеть призраки? Разве что-то бывает хуже? — с горечью спросила я. — Ты видел, где я. Какой я стала!
— Хуже всегда может стать, — сказал он. — Я знаю только, что тело человека не создано для частых визитов в этот мир. Одного раза достаточно, чтобы усилить телекинез и телепатию. От этого может усилиться энергия внутри и привлекать других из вуали. Или тело и разум начнут ослабевать. Сильно ослабевать.
Я забыла о Перри на миг.
— Значит, когда я вернусь в свой мир, мое состояние может ухудшиться?
— Все может быть, Пиппа. Я только предупреждаю.
— Да. И спасибо за это.
Я повернулась к Перри, она рисовала в раскраске, высунув язык от сосредоточенности.
— Я оставлю тебя, — сказал он.
— Куда ты?
— Я буду неподалеку. Нужно помогать и остальным.
Он пошел к двери.
— Погоди, — окликнула я его. Он замер и посмотрел на меня через плечо. — Я встретила мальчика.
— Деклана, — сказал он. Он увидел удивление на моем лице. — Я ведь наблюдал за тобой.
— Что с ним?
Он пожал плечами.
— Не знаю.
— Разве у него не должен быть проводник, приглядывающий за ним?
— Не у всех есть кто-то, как я. Твоя сила никогда не была скрытой. Перри и Деклан, скорее всего, останутся на таком уровне.
— Скорее всего?
— Люди могут выбирать, — зловеще ответил он. — Деклан закрыт от нашего мира. Перри — малышка. У них нет твоей силы, им это и не нужно.
— Откуда ты знаешь? Может, их дары разовьются, и они закончат, как я?
— Подумай о себе, Пиппа, — сказал он. Улыбнувшись, он помахал, открыл дверь и вышел в коридоре.
Я осталась одна в вуальной версии свей комнаты, серой и затхлой. Но была ли я одна. Нет, я видела Перри в окне сквозь лавандовую дымку. Я видела ее. И все? Не могла ли она как-то увидеть меня?
Все мы порой делаем плохие выборы, и они нас меняют. Я много раз так делала в своей жизни. И в этой туманной комнате в параллельном мире я приняла решение, о котором до сих пор жалею. Эгоистичное решение я воспринимала как бескорыстное. Я хотела предупредить Перри о сложностях, дать ей знать, что я буду с ней, несмотря ни на что. Это было правдой. Но крупнее была часть о том, что я не хотела быть одна, я хотела, чтобы она знала, кем была ее бабушка, и любила меня, как я любила ее мать.
Я сосредоточилась и из окна сделала дверь, попала в комнату Перри и втянула ее на Другую сторону.
От потрясения, что это сработало, я отлетела на пол, но рядом со мной была маленькая Перри, голубые глаза казались серыми. Я не знала, как сделать из Тонкой вуали ее комнату, и, по ее испуганному лицу, я поняла, что она не знает, где оказалась.
