Дело в том, что я нуждалась в мальчиках, как и они во мне. Но пришло время, когда я не могла больше приглядывать за ними. Демон из тени пытал меня. Мольбы и прикосновения во тьме не прекращались. Даже Деклан порой боялся меня, и это ранило.
Но глупо было переживать из-за своих чувств, я больше думала о мальчиках. Майкл справлялся неплохо, продолжал сбегать в школу и на футбол. Деклан начал драться после уроков, проваливать экзамены и заигрывать со старшими девушками, к которым лезть не стоило. Он все время отдавал музыке и писал невероятные стихотворения, которые я нашла разбросанными в его комнате. Это мне явно не хотели показывать. Хотя Деклан боялся отца и не был с ним близок, его поступок мальчик воспринял плохо. Он был разозленным подростком, и я не могла винить его за это.
Реджина вернулась новой женщиной. Она была тощей и строгой, но трезвой. Пока что. Она смогла получить работу в колл-центре, что означало, что мои услуги не требуются, да она не могла бы их позволить со своей зарплатой. Им пришлось променять дом на крохотную двухкомнатную квартиру в Бруклине. У Майкла близился выпускной, и он смог остаться в своей школе, но Деклану пришлось начинать заново.
К сожалению, здесь наши с Декланом пути разошлись. После их переезда я навещала Деклана, сколько могла. Я жила в Квинсе, снимала комнату в подвале у юной семьи, выживая на щедрости Карла, и ехать было недалеко. Но через какое-то время мое состояние ухудшилось, Ингрид и Дэниел вернулись в мою жизнь.
* * *
Я была удивлена, когда Ингрид и Дэниел навестили меня в один день, появившись на моем пороге без предупреждения. Моя маленькая комната была в беспорядке, и я знала, как это выглядело для них. Тарелки с объедками, мусор на полу, разбросанные книги с потрепанными обложками и страницами. Мусор и объедки оставались, потому что я слишком устала, чтобы ухаживать за собой. Книги разбросал полтергейст, который не оставлял меня, но люди этого не поняли бы.
О, может, тут я сочиняю. Это было давно, я некоторые моменты помню смутно. Уверена, комната и я выглядели хуже, чем я вам описываю. Было достаточно плохо, чтобы Дэниел настоял, чтобы они начали опекать меня. Они жили теперь в маленькой съемной квартире в городе и были помолвлены.
Дальше все было размыто. Начались тяжелые времена. Я реагировала на то, что остальные не видели. Я жила в страхе, я боялась расслабляться хоть на минуту, боялась купаться, есть, спать. Нехватка сна была хуже всего, она разрушала мое здоровье и психику. Но я не могла спать, пока меня не заставляли. Сны казались слишком реалистичными, я чувствовала себя незащищено. Мне снилось то, что будет, снилось, что я заперта, что меня насилуют безликие фигуры, что я разбиваю косметичку, снилась кровь.
Лучше не становилось даже с их заботой, и Ингрид пришлось оставить работу моделью, чтобы приглядывать за мной. Казалось, сильнее она злиться не может.
Наконец, они позвонили Карлу и спросили его мнение о том, что делать со старой Пиппой. Он не мог приехать ко мне, и он настоял, чтобы я ехала домой, где мне окажут нужную медицинскую помощь. И он будет рядом, будет любить меня, пока за мной будут ухаживать должным образом.
Это не прекращалось, как бы они ни старались. Мы были близко, у меня был билет, в маленький чемодан были сложены мои вещи. Я была спокойна в дни перед полетом, я даже смогла обрадоваться, что мне помогут. Может, с правильным лечением, правильными людьми я смогу оставить призраков в кошмарах. Я буду скучать по Деклану, я надеялась, что он не забудет меня.
Я не могла оставить страну, не попрощавшись с ним, не передав то, что узнала от Якоба, и я направлялась к Реджине в день, когда все разрушилось.
Я хотела поехать на метро и уже собиралась спуститься по грязным ступенькам, когда увидела знакомую светлую голову, выходящую из ресторана.
Это был Луди, и время замерло. Я бросила газету, которую держала, и она упала у моих ног. Я смотрела на него, потрясенная, разъяренная.
Уже было видно его возраст, он был ухоженным, но уставшим. Его улыбка была очаровательной, предназначалась рыжеволосой молодой даме, чтобы шла с ним под руку, но искра угасла, а его голубые глаза потускнели, а волосы поседели, истончились.
Я не помню, что случилось. Я сорвалась на улице. Я подошла к нему, кипя, и спросила, почему он не интересовался нашей дочерью.
Он узнал меня. Я заметила страх и удивление на миг на его лице. Но он был актером и скрыл эти эмоции, проигнорировал меня. Он вел себя так, словно никогда меня не встречал, словно не понимал, о чем я. И я плюнула ему в лицо, напала на невинную рыжую так же, как на девушку в театре.
Я не могла сдерживаться. Я бушевала, кричала чушь. Я не владела собой.
Я выбралась из толпы, что собралась вокруг нас, и я в слепом отчаянии побежала к ступенькам метро. Я пробилась через грязный турникет, как паникующая птица, и в диком желании оставить печальную жизнь позади я побежала к ближайшим рельсам, поезд собирался сбить меня.
Не знаю, кто не дал мне броситься под поезд и покончить с собой, но кто-то сделал это, потому что проснулась я в психиатрической больнице, где и провела оставшиеся годы до смерти.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Думаю, если на земле есть ад, то он в палате в психушке. Это безнадежное место, наполненное людьми, что стали пустыми оболочками или чудовищами.
Я не знала, какой была. Я ощущала себя тенью женщины, которой была, но и монстром тоже. Но меня оставили одну и в страхе, и я больше не видела свою семью, хотя была заперта там десять лет.
Честно говоря, мне показывали фотографии моей семьи. Карл часто писал мне, что было мило, когда я могла читать, а не рвать бумагу. Он жалел, что не может меня навестить, ведь у него еще были проблемы, но я понимала, что все это ложь, что он жил дальше, нашел других людей, которых любил. И Ингрид. Моя дочь, которая клялась — с Дэниелом — что они не запрут меня, поступила наоборот. Она соврала и оттолкнула меня. Она тоже писала, показала мне фотографии свадьбы, беременности, а потом фотографии с ней и Дэниелом, улыбающимися над красивой темноволосой девочкой по имени Перри.
Стыдно, но первые фотографии я порвала. Я завидовала, что Ингрид получила мужа, любимого ребенка, а я оказалась здесь ни с чем. Я сначала возненавидела Перри без причины.
А в дни, когда я была спокойна, у меня хватало сил пробиться через лекарства (Деклан, как ты знаешь, они помогают немного), я поняла, что нужна Перри. Я слышала в голове слова Якоба, что мои внуки будут прокляты моим даром. А если Перри будет такой как я с такой матерью, как Ингрид?
Я ощущала себя беспомощно, большую часть времени я жалела себя. Нужно было послушать Якоба, когда он предупреждал, но я была эгоисткой. А потом я поняла, что у Якоба могут быть ответы. Он мог помочь. Может, он мог сделать для Перри то же, что и для меня.
Я пыталась пробраться в Тонкую вуаль, создать портал, но это не работало. Наверное, я была просто сумасшедшей старушкой, махающей руками, как волшебник. Я почти сдалась, пока не пропустила прием лекарств пару дней. Я была спокойной, и медсестры были не такими внимательными, как с остальными.
