Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Черный Карачун… – тихо ругнулся паренек, схватился за кошму и прыгнул наружу. Соскользнул до узла, чуть задержался, потом до второго и дальше – пока край войлока не вырвался из рук.
– Эй, куда это вы собрались?! – От дальнего угла дворца к беглецам кинулись несколько бородачей в островерхих шлемах, в кольчугах, с прямыми мечами и круглыми щитами в руках.
– Да мы свои, русские! – чуть разведя руками, крикнул Копуша.
– Свои у нас дома на лавках сидят! – вытянул вперед меч крупный воин с окладистой ухоженной бородой. – А здесь токмо басурмане! Сумку снимай, тогда поверю!
– Бери, мне не жалко, – не стал спорить холоп.
– Хорошая сабелька, малыш, – другой разбойник оценил оружие Василия. – Снимай, тебе она ни к чему.
«Семеро… – вскользь пересчитал ушкуйников княжич, и в животе его опять возник противный сосущий холодок. – Все со щитами, а я нет…»
И в этот миг Копуша взмахнул рукой. Как оказалось, вместо пряжки ремня он взялся за безобидную на первый взгляд деревянную рукоять. Рывок – ремень кистеня развернулся в полете, и стальной грузик хлестко врезался бородачу в скулу под виском, чуть ниже края шлема. Хрустнула кость разбойника – холоп же присел, разворачиваясь, и второй удар смертоносного шарика пришелся другому новгородцу в голень.
Ушкуйник перед Василием повернул голову – княжич рванул из ножен саблю и хлестко, словно улепетывающего через степь зайца, рубанул самым кончиком клинка душегуба по виску. Левой рукой схватился за край щита, потянул к себе, чуть подбросил, поворачивая, и поймал за рукоять.
На душе паренька внезапно стало легко и спокойно.
Сабля, щит, широкая улица – и всего четверо врагов! Клинок и свободное место – это вам не зажатым в строю на месте стоять, ожидая, пока тебя на копье нанижут. Сражаться на мечах княжич умел, сражаться на мечах его учили с самого малого детства.
– Ах ты поганец! – увидев смерть своего товарища, на паренька, высоко вскинув меч, кинулся рыжебородый ушкуйник.
Василий чуть повернул щит, ставя сшитые доски вертикально, позволил лезвию меча засесть глубоко в край, тут же потянул к себе, одновременно делая шаг вперед и полуоборот, срубил держащую рукоять кисть руки, толкнул плечом чужой щит, выводя врага из равновесия, сделал еще шаг вперед и кольнул татя острием клинка в глаз. Прикрылся от удара слева, полуповернулся и отступил, обходя еще одного новгородца с правой стороны, придержал краем своего щита его деревянный диск, позволил разбойнику замахнуться – а сам чуть откинул назад голову, выставляя грудь. Пластины юшмана выдержали скользящий удар без труда, вражеский меч ушел вниз, и паренек тут же рубанул оставшееся открытым горло ушкуйника. Резко отступил, пока его самого никто не уколол и не ударил, прикрыл грудь щитом, выглядывая из-за его края.
– Я тебя убью, поганец! – пообещал разбойник, одетый в шлем, похожий формой на яйцо, и с длинным медным наносником. Морщинки под глазами, обветренное лицо… Наверное, воин опытный. – Будешь издыхать долго и мучительно!
Но из окна аккурат ему за спину очень вовремя спустился Пестун, быстро подступил и буднично резанул новгородца ножом по горлу.
Куда исчез еще один тать, Василий не заметил. Наверное, с ним управился Копуша.
Послышался жалобный визг – это сверху соскользнула Зухра и спрыгнула рядом с Пестуном.
– Эй, что у вас? – закричали от угла дворца.
– Татарку поймали! – сцапав невольницу за горло, Копуша повернулся на звук, прикрываясь ее сочным телом. – Пыталась сбежать со товарищи!
Девица завизжала так, что у княжича заложило в ушах.
– А-а-а… – Вышедшие на улицу ушкуйники отправились обратно, один из них призывно махнул рукой: – Давай сюда! Одна створка уже повисла, сейчас рухнет.
Уловка холопа сработала. При разбое беглые и пойманные девицы, трупы на улицах – дело обычное. Оружие, броня княжича и его воинов были новгородцам знакомыми, северными; речь – русской. Выходит – свои. А кого там свои в этот раз порубали – чего к мертвецам приглядываться?
– Замолчи, я сейчас оглохну, – отпустил Зухру дядька. – Уходим!
Беглецы поспешили прочь от дворца по пыльным пустым улицам.
– И куда мы теперь? – спросил Копуша.
– В церкви укрыться можно, – предложил Пестун.
– Не нужно. В храмах всегда чего-нибудь ценное найдется, их во первую голову грабить начнут.
– Надобно не в самой церкви, а у прихожан схорониться.
– Я им не верю, – подал голос княжич. – Нет здесь московских сторонников.
– Ну-у… у ушкуйников друзей тут всяко еще меньше, – мотнул головой пожилой холоп. – Так что местные им никого не выдадут. Даже тех, кого сами не любят. Надобно на окраины выбираться, к бедноте. Там в какой-нибудь церкви помощи попросить. Нищие дома никто не грабит, туда тати новгородские даже не заглянут.
– Это смотря насколько задержатся, – отозвался прихрамывающий дядька. – Коли на день заскочили, то токмо дворец да дома богатые разорят. Коли дня на три, то центр и храмы разграбят. Если же на неделю остановились, то весь город до норы мышиной перешерстят. Это же ушкуйники, они грабежом живут, добро искать умеют. Да не бегите вы так, я не успеваю!
Миновав зажиточный центр ордынской столицы, беглецы пробирались теперь узкими улочками между крытыми камышом хибарками и двориками, окруженными кое-как слепленными из глины и соломы заборами. Они уже чувствовали себя почти спокойно – когда в очередном проулке вдруг наткнулись на тощего и высокого старика в темном, дурно пахнущем халате. Чахлая бородка ордынца болталась, словно клок застрявшей на репейнике ваты, ноги тонули в кожаных безразмерных шлепанцах, руки с тонкими и длинными пальцами походили на двух огромных пауков. Старика окружали примерно с десяток девиц и детей разного возраста, моментально устроивших истошный вой. Хозяин же сего крикливого выводка упал на колени, вскинул руки перед собой:
– Пощадите, во имя всех богов небесных и земных! Берите все, чего пожелаете, токмо детей не троньте! Стану молиться за вас по гроб жизни, пыль следов ваших целовать, имена восхвалять, токмо не дети!
– Чего с тебя брать-то, голодранец? – хрипло выдохнул запыхавшийся Копуша. – Куда тебя вообще несет в такой недобрый день?
Старик осекся, настороженно водя глазами. О чем-то напряженно думая. Вестимо, он был не так прост и нищ, как старался выглядеть.
– Кто ты такой, татарин? – прищурился на него Пестун. – Куда бежишь, почему не прячешься? Отчего сокровища свои прятать и закапывать не спешишь? Пушки на три версты вокруг грохочут! Нечто ты про ушкуйников не услышал?
– А вы… Не? – неуверенно мотнул головой горожанин.
– Они еще со дворцом царским не покончили, – княжич положил руку на рукоять сабли. – Ты разве не слышал вопросов моих воинов?
– Мехмед я, рыбак с Жемчужной улицы, – облизнув губы, признался старик. – Про душегубов ведаю. Вот, бегу. Лодка у меня…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
