Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
– Долго тут стоять собираешься? Сейчас звонок будет.
И не стал дожидаться, ушел. А звонок прозвенел не совсем уж «сейчас», Олеся успела переодеться, дойти до нужного кабинета, даже усесться на место. А еще успела услышать разговор за спиной.
– Никто вчера не спрашивал, почему меня нет? – поинтересовался Леха у друга, но тот ответил вопросом на вопрос:
– А тебя разве не было?
– Ты и не заметил? – усмехнулся Томилин.
– Я тоже вчера не приходил, – признался Егор.
– И почему?
Короткая пауза заставила Олесю напрячься, взволновала ожиданием: «Скажет?»
– Паше помогал.
– А-а! – с пониманием протянул Леха. – А меня родители дома оставили. Они шкаф купили, сами ушли на работу, а я, как идиот, сидел. Сначала ждал, когда привезут, потом – пока соберут. Хотя я не против лишний раз школу загнуть. Тем более если родители сами разрешают.
Тут Олеся почувствовала легкий тычок в руку, и следом раздалось, обращенное уже к ней:
– Лесь! Никто вчера про меня не спрашивал?
Вот тогда и прозвенел звонок, заполнил все уголки школы громкой электронной трелью. Вовремя. И не пришлось отвечать, потому что в кабинет сразу вошла Светлана Сергеевна, сообщила с порога:
– Сегодня начнем с самостоятельной.
А после уроков опять объявилась Лара. Она поджидала Олесю в одном из небольших дворов, посреди которого торчал кирпичный прямоугольник трансформаторной будки. На серых металлических дверях сияли предупреждающие ярко-желтые треугольники с черными росчерками молний.
– Иди сюда! – проговорила Лара. – Дело есть.
Неужели опять собирается выспрашивать? Только Олеся все равно не будет ей ничего рассказывать. Пусть думает что хочет.
– Я не могу, – мотнула головой. – Тороплюсь.
– Куда же это? – прищурилась Лара. – Или, точнее, к кому? – И еще мгновение назад изогнутые в ухмылке губы выпрямились в прямую жесткую черту, и взгляд резанул холодом. – Иди сюда, я сказала! – выкрикнула Лара, но подскочила сама, схватила за ворот куртки, дернула к себе, с тропинки на узкую полоску асфальта, окружавшую будку, а потом толкнула в грудь изо всех сил.
Олеся впечаталась спиной в кирпичную стену. И затылком. В глазах на мгновение потемнело, и пальцы ослабли, выпустили ручку сумки. Та плюхнулась под ноги, и Лара отшвырнула ее пинком, опять вцепилась в Олесину куртку, только теперь двумя руками, прорычала в лицо:
– Ты же клялась, что у тебя с Томилиным ничего нет. Ты же мне обещала. Это так, да? Ничего нет?
Она опять сцапала ворот, рванула за него, словно пыталась отодрать его, добраться до шеи и, как в доказательство, ткнуть в оставшийся след. А вместе с курткой прихватила волосы. Тонкие иголки боли впились в Олесину голову, ворот вдавился в шею сзади. Ладони скользили по кирпичной кладке, чтобы хоть как-то удержаться и не завалиться на бок.
Это был даже не страх. Беспомощность. Мысли растерянно метались, и тело не слушалось. Как тогда, в детстве. Когда мама трясла ее и испуганно кричала: «Не молчи! Ну скажи хоть что-нибудь!» Но то была мама, а сейчас ведь совсем не обязательно терпеть. А что делать?
Олесе не приходилось драться, и давать сдачи не приходилось. Она никогда в жизни не оказывалась в подобных ситуациях, не знала, как поступить. Пыталась хоть что-то произнести, но Лара не желала слушать.
Не желала, ничуть. Лара хотела совсем другого: выплеснуть свое отчаяние, обрушить на кого-нибудь постороннего. Чтобы не только ей было нестерпимо больно.
– А ведь такую недотрогу из себя корчила! Размякла, да? Повелась. Специально в школу не пошли? Пока никого дома нет…
– Ты что делаешь? – прозвучало чуть в стороне, достаточно громкое и твердое, чтобы прорваться сквозь яростные вопли.
Лара повернула голову, проорала:
– Не лезь, Воронов!
Но Егор, наоборот, приблизился:
– Чего ты к ней прицепилась?
Голос был спокоен, но по-особому. За ровностью скрывалось умело сдерживаемое напряжение. Это сразу чувствовалось, но Лара только повторила:
– Воронов, не лезь! Не твое дело!
– А вот мое.
Последний шаг – и Егор оказался рядом с ней, ухватил за запястье, сдавил, оторвал от Олеси. Но другой рукой Лара по-прежнему сжимала ворот куртки и отпускать не собиралась, лишь сильнее стискивала пальцы.
– Отцепись! – велел Егор.
– Еще чего? – фыркнула Лара.
– Лучше отцепись, – повторил он.
Лара в ответ посмотрела с презрением и вызовом:
– А то что?
Егор не стал объяснять на словах, вывернул ей руку, резко завел за спину. Лара ойкнула и наконец разжала пальцы.
– Совсем идиот? – Она поначалу растерялась, и в голосе прозвучало не столько возмущение, сколько удивление. – Сам отцепись.
Но Егор не отпустил.
– Хватит уже виноватых на стороне искать, – проговорил жестко. – Иди с Томилиным разбирайся.
Лару задели его слова, она с шумом втянула воздух и выдохнула тоже с шумом. Ее удивление исчезло, уступив место обиде и злости.
– А чего вдруг… – Наверное, она хотела спросить, почему Воронов за Олесю заступается, но остановилась на середине фразы, сама догадалась: – Так это ты? Ты ей? А она такая добрая девушка, никому не отказывает? Сразу и с одним и с другим.
– Заткнись! – Егор сильнее вывернул ей руку.
Лара вскрикнула, дернулась и завопила:
– Отпусти, придурок! Больно же. Сломаешь.
– И что? – равнодушно поинтересовался Егор, но опять равнодушие оказалось только внешним, желваки ходили на скулах. – Может, я и хочу сломать? Чтобы ты больше не распускала.
Лара опять дернулась, лягнула, рассчитывая попасть в вороновское колено, но промахнулась и опять выкрикнула зло:
– Да отпусти ты!
Егор разжал пальцы:
– Катись. И только сунься еще.
Лара отскочила в сторону, демонстративно потерла руку и что-то зашептала себе под нос. Ее глаза горели ненавистью и презрением.
– А если никак не дойдет, – продолжил Егор безжалостно, – обратись к Лехе. Он тебя еще раз пошлет. Убедительней.
– Урод! – выкрикнула Лара и бросилась прочь.
Олеся по-прежнему прижималась спиной к стене и не верила в происходящее. Что и Лара, и Егор – те самые, кого она знала раньше. Или, скорее, не знала, совсем не знала. То были игры, маски? А настоящее открылось сейчас? Вылезло наружу, когда невозможно стало его удержать?
Егор шагнул к ней, а она только сильнее вжалась в стену. Неосознанно. Потому что внезапно представила, как он схватил Лару, как держал ее, заломив руку, и какое у него при этом было лицо. Чужое, незнакомое, напряженное, почти до неузнаваемости измененное злостью. Даже глаза потемнели, стали черными, мрачными и холодными.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
