– Да. – Дейзи решительно кивнула и добавила: – Да, сэр.
– Хорошо, – сказал Гавар.
И протянул Дейзи девочку.
Прошло несколько недель, и Дейзи уже с большей уверенностью выполняла предписанные ей обязанности. И Аби потрудилась и кое-что разузнала о Либби Джардин и ее матери.
До приезда Хэдли за девочкой присматривала пожилая женщина, служившая на кухне. Добрая и словоохотливая женщина, как выяснила Аби, когда забежала к ней в кухню под предлогом инвентаризации запасов кладовой.
– Полное имя девочки Либерти, – сообщила женщина, качая головой. – Это мать ее так назвала. Лия была славной девушкой и очень любила наследника Гавара. Но когда обнаружила, что беременна, они сильно поссорились, и он начал обращаться с ней очень грубо. Потому она и назвала малышку Либерти, чтобы задеть его, чтобы дочь стала ему напоминанием о том, что ее мать всего лишь рабыня.
Он-то хотел назвать малышку каким-нибудь красивым, замысловатым именем, как у всех в семействе Джардин: Амелия, Сесилия или Евстасия… ну, или что-то в этом роде, – но родители и слышать не хотели. Конечно, им и «Либерти» не понравилось. Лорд Джардин заявил, что это «чудовищная безвкусица». И потом леди Талия, да благословит ее Всевышний, нашла решение, и малышку с тех пор называют Либби.
Но вот в чем дело: они не считают ее членом своей семьи. Никакого Дара у нее нет, хотя Лия утверждала, что Дар есть. Бедная девушка. В последнее время она вела себя как помешанная – нет-нет, с ума она, конечно, не сошла, это каждый скажет, – поэтому нам было велено присматривать за малышкой. В большой дом ее не берут, но наследник Гавар страшно ее любит.
И это было очевидно.
Они никогда не знали, в какой момент Гавар придет навестить свою дочь. Он мог неожиданно нарисоваться на пороге кухни, когда Дейзи кормила ее с ложечки картофельным пюре, вытирая слюнявый ротик и напевая детские песенки. Или смотреть, стоя у окна своего кабинета – Аби часто его там видела, – как Дейзи ведет Либби к озеру кормить уток.
Однажды Аби, проходя по служебным коридорам, неожиданно услышала, как Гавар громко и яростно выражал протест против неуважительного отношения к его дочери. Ожидая худшего, Аби побежала на голос, чтобы стеной встать между Гаваром и Дейзи. Но когда открыла потайную дверь, увидела горничную, не раз замеченную ею в высокомерии. Та стояла съежившись у огромного гобелена; чистое столовое белье развалившейся стопкой лежало у ее ног. Нацелив указательный палец одной руки в лицо горничной, другой Гавар заботливо придерживал Дейзи за плечо, перетянутое ремнем кенгуру, в котором она носила Либби.
– Извинись перед мисс Хэдли! – потребовал Гавар. – Даже если ты увидишь ее одну, знай: она идет по надобностям моего ребенка. И ты должна немедленно убраться с ее дороги, даже если свернуть некуда. Поняла?
– Про… простите меня, мисс Хэдли, – промямлила горничная. – Больше этого не повторится.
Гавар проворчал что-то, а Дейзи, как маленькая королева, чуть склонила голову в знак того, что извинения приняты. Удивленная Аби тихонько закрыла дверь и поспешила по своим делам.
Еще более удивительное событие произошло на следующей неделе, когда они вчетвером собрались вечером за кухонным столом. Хэдли еще и месяца не прожили в Кайнестоне. Дейзи выглядела непривычно мрачной, даже когда мама открыла духовку и извлекла оттуда сюрприз к ужину – яблочный крамбл.
– Что случилось, лисенок? – спросил отец.
Дейзи нарочито театрально фыркнула и вытерла нос тыльной стороной руки.
– Я скучаю по Гавару, – тихо сказала она. – Пойду посмотрю, как там Либби.
И в тот момент, когда мама поставила перед ней порцию пирога, встала и отправилась наверх.
Все трое озадаченно переглянулись.
– Где наследник Гавар? – после длинной паузы спросила мама.
Аби вздохнула и положила себе кусок пирога.
– Они с лордом Джардином уехали на север. В замок Эстерби. На первые дебаты – обсуждается Предложение канцлера. Первые дебаты проходят осенью, вторые – в середине зимы, а третьи состоятся весной здесь, в Кайнестоне. Дженнер сказал, что они всей семьей постоянно обсуждают это Предложение, хотя обязаны соблюдать Тишину. Сильюн тоже имеет к нему непосредственное отношение, правда не знаю какое. Дженнер сказал, что его отец считает это Предложение слишком смехотворным, чтобы обсуждать. Но подозреваю, он ему не верит.
– Дженнер сказал это, Дженнер сказал то! – передразнил отец. – Обе мои дочери сошли с ума из-за братьев Джардинов? – Тон у него был шутливым, но лицо мрачным.
– Думайте, что говорите, юная леди, – предостерегла мама.
Любой резкий ответ или остроумная реплика могли вызвать перепалку в благородном семействе, поэтому Аби прикусила язык. Родители сделали абсурдный вывод. Она едва упомянула Дженнера.
Лучше бы побеспокоились о Дейзи. Наследник Гавар, может, и обладает определенной харизмой, но человек он грубый: только и делает, что расхаживает с важным видом и кричит, недовольный всем и вся, кроме своей дочери.
Но есть кое-что похуже. В поместье ходили слухи, что Гавар виновен в смерти матери Либби – Лии. Она была случайно застрелена, когда однажды ночью Гавар охотился.
С какой стати Лия ночью бродила по поместью? Аби не могла выдать ни одной убедительной версии.
И сам собой возникал вопрос: а действительно ли это был несчастный случай?
Так или иначе, но для Дейзи небезопасно проводить слишком много времени в обществе наследника Кайнестона. И если при первой встрече Дейзи его испугалась, то сейчас обожала и боготворила, как какого-то идола. Ей всего десять, и она хорошо справляется с Либби, но может случиться, что Дейзи совершит какую-нибудь оплошность или ошибку. И какой тогда будет реакция Гавара? Нет, все это слишком рискованно. Аби придется поговорить с Дженнером, – возможно, он найдет Дейзи другое занятие.
При этой мысли Аби вновь охватило чувство вины. Пока что ни на шаг не удалось продвинуться с главным делом – переводом Люка из Милмура в Кайнестон. Она дважды в разговоре с Дженнером упоминала имя брата, и оба раза не последовало никакой реакции. Аби было подумала, что он просто слишком занят, но в третий раз Дженнер повернулся, и в его добрых карих глазах она ясно увидела сожаление.
– Мне очень жаль, Абигайл, но были веские причины, почему ваш брат не мог приехать в Кайнестон. И эти причины до сих пор существуют. Пожалуйста, давайте больше не будем возвращаться к этому вопросу.
Дженнер резко замолчал – точно так же, как в день их приезда или когда они впервые спросили его о Либби.
Несмотря на то что отказ прозвучал в мягкой, деликатной форме, он больно ранил Аби. Нет, она не должна отступать. Было невыносимо думать, что Люк еще на несколько месяцев застрянет в Милмуре в окружении звероподобных охранников. Мысли, что они никогда не воссоединятся, Аби не допускала. Люк, как единственный мальчик в семье, мог считать себя защитником сестер, но она – старшая, и она в ответе за младших.
