Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Древний Любеч копал-раскапывал не кто-нибудь, а самолично академик Б. Рыбаков, пристрастие которого к «Полянским древностям» и приверженность идее автохтонной государственности приднепровских славян хорошо известны. Так что если сам Рыбаков не нашел в любечской земле ничего «городского» старше XI века, то этому нельзя не верить. Кстати, первое действительно летописное, достойное доверия упоминание Любеча в ПВЛ связано со съездом князей 1097 года, что вполне согласуется с археологическими находками Б. Рыбакова в любечской земле. Так что Любеч можно смело исключить из гипотетических мест заключения Мала, если таковое заключение вообще имело место.
Теоретически Любечу есть альтернатива — городок Любечанинов на Черниговщине, ныне село на окраине города Остер Козелецкого района. Любечанинов даже ближе к Киеву, чем Любеч, до него всего километров шестьдесят по прямой, но никто не знает, когда возник этот городок и когда получил свое название. Б. Рыбакова он как-то не заинтересовал, другие археологи тоже не посчитали нужным поковыряться в его черноземе, а историки — в его прошлом. Судя по названию, представляется наиболее вероятным, что город назван по его основателю, какому-то любечанину, но тогда Любечанинов заведомо моложе Любеча.
Итак, если мы поверим Б. Рыбакову, а при данных обстоятельствах не видно причин ему не поверить, то никакого Любеча во время правления Ольги еще не было, соответственно не было и никаких любечан. А уж коли чему-то не верить, так это тому, что Ольга, захватив в Искоростене своего непримиримого врага, убийцу ее мужа, оставила Мала в живых. Не те были времена, не те нравы, не та княгиня. Даже в более чем лояльной к ней ПВЛ кровожадная, пылающая жаждой мести Ольга дотла выжгла Искоростень, а перед этим методично раз за разом казнила лютыми казнями несколько делегаций ни в чем не повинных послов-сватов Мала. И возможно ли, чтобы после всего этого она пощадила самого незадачливого жениха, личного обидчика и грозного политического конкурента? Нет, в русле событий, как их преподносит ПВЛ, такое абсолютно исключено!
Но нечто подобное становится возможным, если все, что написано в ПВЛ о кровавом противостоянии Ольги и Мала признать очередным враньем. Выдумками. Фольклором. Еще одним красиво выстроенным «кравеведом-киевлянином» сюжетцем с приписанными главной героине «казнями египетскими». Мал не мог остаться в живых по сюжету ПВЛ и не мог стать любечанином по результатам раскопок в Любече. Зато он мог не только сохранить жизнь, но и благоденствовать при Ольге в качестве Малка-Любчанина, то есть ее любовника. Не на такое ли положение дел намекает ПВЛ «сватовством» Мала к Ольге? Разумеется, в таком случае «Малко» оказывается не уничижительной, как считал Прозоровский, а наоборот уменьшительно-ласкательной формой его имени.
Этот на первый взгляд кажущийся чуть ли не кощунственным мотив любовной связи между Ольгой и Малом на самом деле оборачивается чрезвычайно плодотворной, в прямом и переносном смысле, и многообещающей идеей. Мал в качестве любовника Ольги разом решает удивительно много проблем. И, что самое неожиданное, этот, казалось бы, вычурный сюжетец на самом деле известен в наших былинах: жена Святогора изменяет-таки мужу с Ильей Муромцем! Как мы помним, С. Горюнков вполне обоснованно предлагает в прототипы былинных Святогора и Ильи Муромца реальных персонажей ПВЛ, соответственно Игоря Старого и Мала Древлянского. Можно осторожно добавить в прототипы Ильи Муромца также сына Мала Добрыню, о чем мы еще будем конкретнее говорить ниже, и такая добавка здесь ничему не противоречит. По здравому размышлению, Ольга могла быть любовницей и Мала, и его сына Добрыни, в какой-то момент предпочтя стареющему любовнику молодого.
Версия гибели Игоря в ПВЛ не лезет ни в какие ворота. Решив содрать с древлян еще одну «сверхплановую» дань, перед побором «великий киевский князь» отпускает свою дружину домой. Даже такой патологический бездарь, каким показан в ПВЛ Игорь, сообразил бы, что нельзя отправляться на подобное мероприятие без серьезной военной поддержки. Если бы не сообразил сам, то подручные не преминули бы надоумить. Нет, версия ПВЛ совершенно нереальна. А вот если у его жены был любовник… В былине Илья Муромец, став любовником жены Святогора, заточил того в волшебный гроб. В реальной жизни Мал вполне мог заточить в гроб Игоря, целиком или в виде двух половинок, если предварительно разорвал мужа любовницы надвое парой берез. Наверняка к этому приложила руку и сама нелюбимая женушка Игоря-Святогора, чтобы освободиться от бездарного постылого мужа и вырваться на волю из хрустального ларца, в котором держал взаперти свою неверную супругу Святогор.
Д. Прозоровскому понадобились весьма сложные чересчур искусственные построения, чтобы объяснить, каким образом могли в кровавой мясорубке, устроенной в Искоростене Ольгой, не только спастись, но и сделать головокружительную карьеру сам экс-древлянский князь и его дети, а внук Владимир, будучи якобы младшим, да к тому же незаконнорожденным сыном Святослава, в нарушение всех субординаций стать великим киевским князем, то есть каганом Всея Руси. Но если Мал был любовником Ольги, то все объясняется естественным образом без каких-либо искусственных построений. Дети Мала, даже если они не были детьми Ольги от него, стали ее «милостниками» в качестве приемных детей, а внук, сын милостницы Малуши, под покровительством всесильной бабки занял великокняжеский трон в обход других законных претендентов.
Мы уже говорили о том, что имеются веские основания считать Святослава неродным сыном Ольги. Действительно, если по каким-то причинам Ольга была насильно навязана Игорю (в былине Святогор тщетно пытается избежать женитьбы на суженой, в ПВЛ Игорю жену выбирает Вещий Олег), то следует ожидать, что своих детей, сколько бы их ни было, так как кроме Святослава и некого гипотетического Глеба, мы о них ничего не знаем, Игорь прижил не с нелюбимой «старшей» женой, а с другими, любимыми «младшими» женами. Но нелюбимой и третируемой мужем Ольге удалось взять над соперницами реванш благодаря формальному старшинству в иерархии или, что более вероятно, адюльтеру с древлянским князем. Возможно, реванш предполагал устранение не только постылого мужа, но и его претендующего на наследство потомства. Так что не стоит удивляться ни характеру отношений между Ольгой и ее пасынком, ни неожиданной на первый взгляд направленности третьей мести Святослава.
Итак, С. Горюнков полагает исходным прототипом Ильи древлянского князя Мала, отождествляя его с Малко Любечанином ПВЛ. Далее он, следуя генеалогии ПВЛ, признает князя Мала отцом Добрыни, а Добрыню — княжичем по праву рождения. Но, сделав эти предположения, благоразумно останавливается, бросает новоявленного древлянского княжича и в дальнейшем исследовании сосредотачивается исключительно на его отце Мале. А между тем, продолжение по линии Добрыни прямо-таки напрашивается: ведь Добрыня ПВЛ — общепризнанный прототип другого былинного богатыря, героя номер два киевского цикла Добрыни Никитича. Получается, версия Горюнкова впрямую предполагает прототипа Илью Муромца отцом прототипа Добрыни Никитича?!
Да полно! При всем богатстве былинного материала об обоих богатырях в нем нет и намека на какие бы то ни было родственные отношения Ильи и Добрыни. Кроме того, представляется невероятным, чтобы местный древлянский князек, обладателем каких бы великих достоинств он ни был сам по себе, даже став любовником ольги-каганессы, смог подняться до «общегосударственного» уровня и претендовать на роль прототипа главного богатыря Руси. Вот его сын, если все-таки признать Добрыню сыном Мала, сумевший выйти на этот самый «общегосударственный» уровень главного распорядителя и управляющего всей Киевской Руси при своем племяннике Владимире Крестителе, мог стать таким прототипом. Собственно, он им и стал. Но мы сейчас говорим не о Добрыне Никитиче, а об Илье Муромце и потому вынуждены ответить на несколько неожиданный вопрос: мог ли Добрыня ПВЛ стать прототипом сразу обоих главных богатырей киевского цикла былин?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
