Не видя просвета в отношениях с Москвой, Митрополия в 1966 году обратилась к Вселенскому (Константинопольскому) Патриарху о принятии её под свой омофор, подобно русской епархии митрополита Евлогия в Западной Европе. Но Патриарх Афинагор ответил: «Возвращайтесь к вашей Матери-Церкви. Только она может разрешить ваши проблемы»[108].
Но вот участие РПЦ и Митрополии в экуменическом движении привело сначала к неофициальным, а потом и официальным встречам их представителей. Так в 1961 году архиепископ Никодим (Ротов), председатель Отдела Внешних Церковных Сношений (ОВЦС) Русской Церкви, встретился с архиепископом Сан-Францисским Иоанном (Шаховским) в Нью-Дели, Индия. Весной 1963 года митрополит Никодим, будучи с делегацией РПЦ на экуменической встрече в Нью-Йорке, посетил Свято-Владимирскую Духовную Академию и митрополита Леонтия. Летом того же года митрополит Никодим опять был в США, на этот раз в г. Рочестере, на экуменической конференции. И здесь произошла его встреча с тремя представителями Митрополии – архиепископом Иоанном (Шаховским), протоиереями Александром Шмеманом и Иоанном Мейендорфом. С последними двумя митрополит Никодим неофициально встретился в Нью-Йорке летом 1968 г.[109]
Переговоры возобновились в том же году в Упсала, Швеция, где происходила ассамблея Всемирного Совета Церквей. Это была официальная встреча с митрополитом Никодимом, на которой Митрополия была представлена архиепископом Иоанном (Шаховским), прот. Иоанном Мейендорфом и профессором С. С. Верховским. Тогда начались конкретные детальные обсуждения всех вопросов, связанных со статусом автокефалии Митрополии. Созданную для этих переговоров комиссию Митрополии возглавлял архиепископ Киприан Филадельфийский и Пенсильванский, а членами её были протопресвитер Иосиф Пиштей, правитель дел Митрополии, протоиереи Александр Шмеман, Иоанн Мейендорф и Иоанн Сквир. После обсуждения проекта соглашения с РПЦ соборами всех епархий Митрополии это соглашение было подписано митрополитами Никодимом и Иринеем 31 марта 1970 года в главной квартире Митрополии в Сайоссете[110].
По этому соглашению Патриархия упразднила свой Экзархат в Северной Америке. Приходам Экзархата было предложено вступить в новосозданную Автокефальную Церковь. Но те приходы, которые пока отказываются присоединиться к ней (около 60 приходов), остаются в юрисдикции РПЦ под управлением её представителя в Америке, являющегося одним из викарных епископов Патриарха Московского. Московский Патриархат сохраняет за собой Свято-Николаевский собор в Нью-Йорке в качестве своего представительства в Америке.
Патриарший и Синодальный Томос, дарующий автокефалию Северо-Американской миссионерской епархии, созданной Русской Церковью в конце XVIII века для всех обитающих здесь народностей, был подписан Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием I 10 апреля 1970 года[111]. Через четыре дня Святейший Патриарх в Бозе почил.
Новая автокефальная церковь была названа не «Американская Православная Церковь», как предлагали некоторые церковные деятели, а «Православная Церковь в Америке», ибо она должна была объединить и духовно удовлетворить православных всех национальностей, проживающих в Америке, и, наипаче, не терять своего исторического родства с Русской Церковью. Об этом чётко говорит о. А. Шмеман: «Американское православие есть… но жить и возрастать оно может только от русского корня. В XX веке невозможно ни православие джорданвильское, ни балкано-греческое»[112].
Помимо желания канонически узаконить существование Митрополии и прекратить юрисдикционный хаос в Америке, была и ещё одна причина в учреждении автокефалии. Это было стремление восстановить молитвенное и евхаристическое общение Митрополии со своей Матерью-Церковью, нарушенное из-за требования лояльности советской власти. В силу политической обстановки того времени (60-70-е годы) это можно было сделать только путём автокефалии, то есть признания независимости церкви. Священноначалие и народ Митрополии никогда не обвиняли священноначалие страждущей Матери Церкви, находившейся в жестоком плену у воинствующих безбожников; наоборот молились за её в узах сущих чад и за тех иерархов и священнослужителей, которые, несмотря на величайшие трудности, продолжали служить оставшимся верующим людям и, взяв на себя моральную ответственность, старались спасти церковь (земную) от окончательного (как обещал Хрущёв) разгрома.
Восстановление молитвенного и евхаристического общения с Матерью-Церковью было великой радостью, и непонятно, что есть верующие русские люди, для которых и теперь это так сложно и трудно[113].
Надо особо отметить мудрость и твёрдость приснопамятных Митрополита Никодима и протопресвитера Александра Шмемана в переговорах о восстановлении канонических отношений русской американской епархии с Матерью-Церковью в то нелёгкое время.
Полемика вокруг автокефалии
Многие отнеслись к автокефалии Митрополии весьма отрицательно. Понятно, Зарубежная Церковь была в их числе.
Патриарх Вселенский Константинопольский Афинагор осудил Церковь Русскую за незаконное присвоение права даровать автокефалию одной из своих епархий, находящейся на новой для Вселенского Православия территории по соседству с другими православными епархиями, продолжающими подчиняться своим поместным церквам. Святейший Патриарх Афинагор считал, что право канонического устроения православных общин разного этнического происхождения в Америке, как и в других новых для православия местах, принадлежит всей полноте Вселенского Православия. Читаем в послании Афинагора Митрополиту Крутицкому Пимену, местоблюстителю Московского Патриаршего Престола:
«…объявление автокефалии принадлежит компетенции всей Церкви; оно отнюдь не может быть рассматриваемо как право «каждой автокефальной Церкви», как это значится в письме почившего Патриарха Алексия.
Полное и окончательное объявление автокефалии входит в компетенцию общего Собора, представляющего полноту поместных Православных Церквей, а именно Вселенского Собора»[114].
