Повелители тверди, воды и огня,Повелители ветра, и ливня, и вьюги,Старца дочь призывает – услышьте меня,Вы явитесь от предков, ушедших вовне,Синеву дальних глаз принесите ко мне.Повелители тверди, воды и огня,Повелители ветра, и ливня, и вьюги,Мне даруйте отраду мою и любовь,Жизнь приходит в наш мир через боль,через кровь,Но придет синева, возвратится к нам вновь.
Потом она опустилась на колени и вдохнула аромат цветов, собрала их и прижала ко лбу, к губам, к груди, к округлому животу.
– Так мы заберем эти цветы с собой домой? – спросил Брендон.
– Я бы не хотела, чтобы хозяйка Адамс увидела их.
– Когда родились Ричи и я, в деревне не было никакой повитухи.
– Хозяйка Адамс хорошая повитуха, – заверила его Зилле. – Если бы тогда она была здесь, возможно, твоя мать не потеряла бы тех малышей между тобой и Ричи. Но она не одобрит то, что я сделала. Мы оставим эти цветы рождения здесь, для птиц, луны и ветра. Они уже помогли мне.
– Когда… о, Зилле, а ты знаешь, когда родится малыш?
– Завтра. – Она встала. – Нам пора домой. Я не хочу, чтобы Ричи проснулся и обнаружил, что меня рядом нет.
Брендон коснулся ее длинных прохладных пальцев:
– Это был самый лучший день на свете, когда Ричи женился на тебе.
Зилле поспешно улыбнулась, пряча тень беспокойства в глазах:
– Жители деревни с подозрением смотрят на затесавшуюся к ним индианку, в особенности если у нее синие глаза.
– Если бы они только выслушали нашу историю, пришедшую из Уэльса, и твою историю…
Зилле сжала его руку:
– Ричи предупредил меня, чтобы я не рассказывала тут нашу легенду про белого человека, пришедшего к нам в те времена, когда на этом континенте жили только индейцы.
– Это было давно?
– Очень давно. Он пришел из-за моря, из страны на другом краю света, и он был храбрым человеком и надежным, не вожделевшим ни власти, ни земель. Моего братика назвали в его честь.
– А та песня? – спросил Брендон.
– Она очень, очень древняя – мольба о синеглазом ребенке, который сохранит силу заморского принца в народе Ветра. Возможно, за прошедшее время слова изменились. И я тоже изменилась. Я связала свою жизнь с белыми людьми, как Золотой принц связал свою с народом Ветра. Ради любви он остался с принцессой чужой земли, и ее дом стал его домом. Ради любви я оставила мой народ и осталась с Ричи, и моя любовь сильна, очень сильна, раз я сумела покинуть свой дом. Я пою эту молитву, потому что она у меня в крови и потому что ее надлежит петь. И все же я не могу не думать – а дозволено ли будет моему сыну знать свою индейскую историю?
– Сыну?
– Это будет мальчик.
– Откуда ты знаешь?
– Мне сказали деревья шелестом листвы под лунным светом. Я бы хотела девочку, но Ричи обрадуется, что у него родится сын.
Тропа среди травы привела их к ручью, что ловил лунный свет и мерцал среди колышущихся теней листвы. Через ручей был перекинут мостик из природного камня, и на этом мостике Зилле задержалась, глядя на воду.
Брендон тоже посмотрел на их отражения – как они двигаются и мерцают, когда ветер шевелит листья. Когда он смотрел на отражение Зилле, вода изогнула ее губы в нежной улыбке, и еще он увидел у нее на руках ребенка, черноволосого и синеглазого малыша с золотом, таящимся в глубине глаз.
А потом глаза эти изменились, сделались угрюмыми, а лицо из детского превратилось в лицо мужчины, а саму Зилле Брендон больше не видел. На мужчине этом была странная военная форма со множеством медалей, а темный подбородок был горделиво выпячен. Мужчина о чем-то думал, и думы его были жестоки и мстительны, а потом Брендон увидел пламя, бушующее пламя.
