Но, кроме всего прочего, офицер боялся.
Чего именно? И почему?
Мне стало интересно, и я решил подождать. К Тоутлу подошли трое мужчин, и его страх усилился. Я попытался увидеть этих людей, но исполнитель все время старательно отводил глаза. Тогда мне пришлось отделиться от него и проникнуть в сознание дежурного санитара, который ожидал неподалеку, готовясь везти тележку с трупом Сонсала.
Трое мужчин. Все одеты в строгие серые костюмы из самого лучшего мюррея. Первый, что держался позади, был высок, импозантен, а в плечах даже шире, чем Нейл. Вперед вышел хорошо сложенный стройный человек с ухоженной козлиной бородкой и забранными в хвост черными волосами. Его напряженное узкое лицо источало какую-то неуловимую угрозу. Третий — тощий лысеющий белокурый коротышка, с уродливым лицом и пронзительными голубыми глазами.
— Вы знаете, кто я? — приторно сладким голосом спросил стройный.
— Да, сэр, — ответил Тоутл. — Я видел вас в «новостях»…
— Что ж, замечательно, — произнес стройный мужчина. — Я уверен, вы догадываетесь, почему нас заинтересовало это дело.
— Флекты, сэр.
— Да, флекты. Одна только смерть такого уважаемого гражданина, как Сонсал, уже достаточно печальное событие, но неприглядная сторона его жизни, которая всплыла в результате расследования…
— Пресса ничего не узнает, сэр, — заверил Тоутл.
— Да, вам, черт возьми, стоит постараться! — сказал стройный человек, а затем помедлил, уставившись на исполнителя. — Что с вами такое?
— Мне… странно видеть вас здесь, сэр. Странно, что вы лично занялись этим делом.
— Я серьезно отношусь к своим обязанностям, офицер, — произнес стройный мужчина.
Святой Трон, кто же это мог быть? Я выскользнул из сознания дежурного санитара, который тихо вздохнул, будто пробуждаясь от сна. Подлетев поближе, я потянулся к беседующим мужчинам и уловил привкус холодного металла и энергии, едкий аромат опасности и неуемных амбиций. Мне удалось прочитать поверхностные мысли широкоплечего мужчины, узнать, что его зовут Ахенобарб и что он телохранитель самого высокого класса. Затем я потянулся к сознанию стройного человека.
Маленький светловолосый уродец обернулся и посмотрел на меня. Конечно, моей физической оболочки там не было, но он как-то смог меня увидеть. Смог заглянуть мне в глаза, в сознание, тело и душу, увидеть мое рождение и жизни предшествовавших мне поколений. Он был псайкером потрясающей силы. Одним только взглядом он ворвался в меня и почти целиком обнажил мою душу.
— Кински? Что случилось? — внезапно спросил стройный мужчина, заметив, что его спутник напрягся.
— Ментальный пират, — ответил Кински.
Он все еще смотрел на меня, и взгляд его синих глаз пылал в моей голове.
Я начал отступать, выставив три псионических стены, чтобы прикрыть свое бегство, но он проломился сквозь них так, словно они были сделаны из бумаги. Он оставил свою физическую оболочку и помчался за мной.
Взмывая к крыше атриума, я увидел, как его тело обмякло и стало заваливаться назад. Плечистый охранник — Ахенобарб — привычным жестом подхватил его и осторожно положил на мраморный пол.
Кински преследовал меня. Лишившись материальной оболочки, он принял форму шара, горящего тем же сине-белым огнем, что и его глаза. Я мог чувствовать, как твердые, точно сталь, решетки его псионических ловушек захлопываются вокруг меня, отрезая мне путь к отступлению.
— Как тебя зовут? — беззвучно спросил он.
— Имел Я Тебя, вот как меня зовут, — ответил я и метнул в него острым алым ментальным кинжалом.
Шар синего огня отбил его в сторону, и он рассмеялся.
— И это лучшее, на что ты способен, «Имел Я Тебя»?
До сих пор я поддерживал форму хрупкого сильфа [7], сотканной из белого света, но перед лицом приближающегося синего огненного шара я сменил свою нематериальную самость и превратился в разъяренного крылатого золотого эльдарского гонмихта. Меня подмывало принять образ аквилы, но не хотелось, чтобы у этого ментального воина появились какие-либо догадки.
Огненный шар замер, увидев мое преображение, но затем устремился вперед, образуя вокруг себя эктоплазматические всполохи белого пламени. Я почувствовал, как он давит на мое сердце, протянувшись к моей оболочке.
Уплывая от него сквозь потолок атриума в ночную прохладу, я поднял более прочные барьеры. Стены терна, шипы памяти и плотные, вязкие слои дежа-вю.
Этот Кински был хорош. Даже пугающе хорош. Он не пытался обходить мои контрмеры. Он прошел сквозь них. Псионическое эхо взорвало стеклянную крышу атриума, и все, кто стоял внизу, бросились в укрытие, прячась от падающих осколков.
Кински вновь протянул ко мне решетки своей западни. Я прорвался сквозь первую и принялся выискивать щель во второй. Он засмеялся и вонзил в мои золотые бока иглы чистой боли.
Собравшись с волей, я вырвался из его ловушки. Псионической ударной волной сорвало с петель ставни и выбило окна вдоль всей улицы.
Я развернулся и пустился наутек, ощущая, как ошеломленные офицеры Магистратума пытаются подняться с асфальта. Гортанно рыча, Кински обернулся пульсирующим сгустком варпа и бросился вдогонку. Дугообразная волна его сознания разбрасывала машины и офицеров Магистратума в разные стороны. Техника переворачивалась, корежилась и взрывалась. Люди отлетали в стены и бронированные окна.
Он оказался быстрее и сильнее меня. Его сознание словно подпитывал какой-то демон. Подобно комете, я вылетел из Общего Блока В на темные улицы Блока Е. Кински приближался ко мне, пылая холодным смертельным светом. Под нами трескались окна и содрогались крыши. Я пролетел под железным мостом на пересечении с Блоком F. Преследователь врезался в металлический пролет, оставив сгустки эктоплазмы потрескивать на перилах. У Танглей Тауэр я вильнул влево. Он промчался прямо сквозь огромное здание, наводняя сознания спящих жителей кошмарами. У двоих приключился сердечный приступ. Взмывая к крутым пикам административных башен, я мог чувствовать, как обрываются их жизни.
Вспыхнув синим огнем, он сжал очередные тиски. Челюсти капкана, созданные из сплошной агонии, вонзились в конечность моей грациозной эльдарской формы. Мне пришлось остановиться. От моего беззвучного крика в городе повылетали окна и стали трескаться покрытия крыш.
Кински приближался. Синий огненный шар превратился в хищника с черной шкурой и разинутой пастью.
Попадая в капкан, животное нередко отгрызает собственную лапу, чтобы освободиться. Страдая от боли, я оторвал от себя кусок ментальной плоти и бросил часть собственной души содрогаться в жестокой хватке капкана.
Я не мог бороться с Кински. На таком расстоянии мне нечего было противопоставить его могуществу. Израненный и уставший, я камнем рухнул на крышу фабрики Общего Блока Е. Из печных труб взлетали искры, а блестящие от пота рабочие в защитных масках извлекали из домен расплавленные слитки. Я спикировал прямо в одного из рабочих, начальника второй линии по имени Узно Узнор, и скрылся в его утомленном жаром сознании.
