Принеси мне чашу, отрок, – осушу ее я разом!Ты воды ковшей с десяток в чашу влей, пять – хмельной браги,И тогда, объятый Вакхом, Вакха я прославлю чинно.Ведь пирушку мы наладим не по-скифски: не допустимМы ни гомона, ни криков, но под звуки дивной песниОтпивать из чаши будем.[193]
Пить как скиф – значит пить неразбавленное вино; демонстративное использование ритона напоминает о сосуде Диониса; Дионис – единственный, кто может, не опасаясь, пить чистое вино. Изображение, таким образом, заставляет вспомнить о злоупотреблении вином и опьянении, которое ждет всякого, кто пьет, не зная меры.
75. Краснофигурная чаша; ок. 500 г.
Схожее впечатление производит изображение [75],[194] где мывидим сатира, который залез в кувшин с вином; он целиком окунулся в сосуд, из которого торчат только его ноги, хвост и фаллос. Перед кувшином изображен черный силуэт нетронутой, неподвижно стоящей на земле чаши, напоминающей о правилах благопристойного винопития. Здесь же, напротив, нет и намека ни на смешение, ни на распределение вина: сатир хочет все и сразу, и безо всяких посредников.
Геракл и Дионис [76][195] встречаются возле канфара, изображенного на охлаждающем сосуде, брюшко которого разделено на две зоны. В верхней части передвигаются на четвереньках шестеро сатиров. В нижней стоят единокровные братья (оба сыновья Зевса, матерью одного стала Алкмена, другого – Семела), они обращены лицом друг к другу, каждый держит в руках собственные атрибуты, Геракл – палицу и лук, Дионис – плющ и канфар. Нижняя зона представляет собой фриз с изображением десяти черных сосудов, девяти скифосов и канфара. Последний помещен между Гераклом и Дионисом, прямо под канфаром, который держит бог, – словно для того, чтобы лишний раз напомнить об этом атрибуте бога. Встреча проходит под знаком распределения вина между Дионисом, хозяином симпосия, и Гераклом [71].[196]
76. Краснофигурный псиктер; т. н. художник Клеофрада; ок. 500 г.
Пластические и декоративные эффекты подобных фризов с изображением силуэтов пиршественной посуды всегда мотивированы; по крайней мере, бессодержательными эти визуальные игры назвать никак нельзя.
Но художники на этом не останавливаются; они не только выделяют сосуды подобным образом, иногда они принимаются украшать их изображениями. Симпосий, на котором смешиваются всевозможные удовольствия, не забывает радовать глаз и уделяет внимание зрительному ряду. Греческую культуру часто считают культурой слова, логоса, и это верно; но и визуальная составляющая занимает в ней большое место: греки создавали статуи, фрески, вышитые ткани, всевозможные скульптурные, резные и разрисованные изделия, от которых до наших дней дошла лишь ничтожная часть. И если Платон осуждал изобразительные техники, то у него для этого были веские основания.[197]
О визуальной восприимчивости греков свидетельствует, среди прочего, знаменитая сцена из «Иона» Еврипида, в которой раб описывает приготовления к празднику в Дельфах. Вначале раскидывают шатер:
И первое крыло покровов – крыша… […]И былоТам выткано узором, как УранВ кругу эфирном собирает звезды,И Гелиос на крайний запад пламяСвоей четверки гонит, а за нимВлачится яркий Геспер; дальше Ночь… […]По бокамШатра на тканях азиатских былиИх корабли написаны на веслах,И эллинский в сраженье с ними флот,Да люди-полузвери и охотаИх конная на ланей и на львов.У входа же в шатер царя КекропаПред дочерьми клубилось тело.Дар Афинский, вероятно. ПосрединеШатра Ион кратеры разместитьВелел златые.[198]
Атмосфера проходящего вокруг кратеров пира создается за счет необычного художественного оформления пространства, иконографическая заданность которого отнюдь не случайна, и обретает смысл по ходу развития действия трагедии;[199] конечно, речь здесь идет о занавесе, а золотые сосуды не привлекают внимания вестника, описывающего помещение; однако значимость зрительных образов представляется вполне очевидной.
То же самое мы наблюдаем и в «Осах» Аристофана, где сын учит отца – который живет только ради сутяжничества, – как вести себя во время пира: нужно уметь правильно держаться и не набрасываться на выпивку.
Бделиклеон:
Ляг вот здесь и поучисьДержаться на пиру в компании друзей.
Филоклеон:
Скажи, как надо лечь?
Бделиклеон:
Прими приличный вид.
Филоклеон:
Ты хочешь, чтоб я лег вот так?
Бделиклеон:
Совсем не так.
Филоклеон:
А как же?
Бделиклеон:
Распрями колена; на ковреРаскинься с грацией свободно, как атлет,Посуде полное вниманье окажи,Взгляни на потолок, узоры похвали…[200]
Убранство зала, в котором располагаются пирующие, настойчиво притягивает взгляд. Одной из составных частей симпосия являются зрелищные представления; к концу V века, с привлечением профессионалов – мимов, актеров и танцовщиков, показывающих свои номера в кругу пирующих, – он действительно превращается в настоящее зрелище. Так, в «Пире» Ксенофонта один сиракузянин решает развлечь пирующих, представив их вниманию танцовщицу, которая кувыркается в круге, утыканном мечами, или пару танцовщиков, которые так правдоподобно изображают любовь Ариадны и Диониса, что сразу после этого зрелища симпосий заканчивается:
