Боль в плече Эндрю была ощутимой, но рана была неопасной.Ему приходилось проходить и через худшее. Тем не менее, рубашка его окрасиласькровью. Эндрю взглянул в мрачное лицо Донована.
— Воспользуйтесь мечом, и вы умрете там, где стоите.
Донован понимал, что он, с его ростом, — идеальная мишеньдля стрелка. Не отводя взгляда с Эндрю, он отступил на шаг.
— Ты похож на поросенка, надетого на вертел, — бросил он, —и весь нашпигован хитростью и обманом. Прощелыга и притворщик, как, впрочем, ивсе англичане!
— Вот слова, достойные истинного бандита и невежи, — парировал Эндрю.
— Ты весь состоишь из лжи и обмана!
— А может быть, и нет никакого обмана, зато есть кое-какиесоображения, которые не мешало бы кое-кому выслушать?
— Соображения англичанина!
— И все же обдумай их, пока будешь возвращаться домой. Еслибы Яков умер, это привело бы на престол его брата-младенца, за которого станутправить корыстные и продажные лорды.
У Донована перехватило дух. До сих пор он беспокоился лишь обезопасности Якова, начисто забыв про его маленького брата. Яков отдал его поднадзор и опеку Донована. Если бы англичанам удалось похитить его, онизаполучили бы в свои руки возможного короля, а это привело бы к смуте вШотландии. Сказанное следовало понимать так, что есть изменники в ближайшемокружении Донована. Теперь он хотел знать имена.
— И кто же те лорды, что выиграли бы от этого?
Эндрю усмехнулся.
— Всему свое время, — ответил он.
Ему следовало иметь большую уверенность в своей безопасностии располагать козырем, разыграв который можно было бы заставить Якова всерьезприслушаться к предложению о браке.
— Мы еще встретимся, — пообещал Донован.
— Питаю надежду, что это будет встреча не с лихим рубакой, ас умным человеком.
Донован сжал зубы, но обуздал свой гнев.
— У меня чувство, что это произойдет гораздо быстрее, чем тыполагаешь.
Он отсалютовал Эндрю мечом, и спустя минуту троицашотландцев ускакала, а Эндрю двинулся к лошади.
Его спутник вынырнул из-за дерева и встал рядом.
— Тяжелая рана, сэр?
— Нет, ерунда. Если бы не ты, он бы меня прикончил на месте,— успокоил его Эндрю.
— Да, это было зрелище, так зрелище, сэр. — В голосе стрелкапроскользнуло восхищение. — Насколько я знаю, никому еще не удавалосьвзять верх над Донованом Мак-Адамом. Увидеть его обезоруженным — заэто многие дорого бы заплатили.
Только сейчас Эндрю до конца понял, кем был Мак-Адам впограничье: он стал легендой и непоколебимым авторитетом.
— Вам так нравится этот грабитель и налетчик?
— Не то чтобы так, сэр... Он просто шотландец, но перед нимне грех снять шапку и англичанину.
— Ладно. У меня за плечами длинный и тяжелый путь, а наместе встречи я теперь окажусь не раньше утра. Ты отвезешь за меня этопослание, а я немедленно возвращаюсь в Эдинбург.
Он вручил связку писем молодому человеку и приказал поскореесадиться на лошадь. В бумагах были имена людей — лорд Дуглас, лордФлеминг и прочие — тех, кто давал ему в руки средство привлечь вниманиешотландского короля к предложениям Англии. Насколько Эндрю уважал людей,готовых сражаться с противником лицом к лицу, пусть даже ради не вполнеправедной цели, настолько он презирал тех, кто предавал под покровом ночи. Нисимпатии, ни сострадания он к ним не испытывал.
Он начал искать контакты с такими людьми, и его усилия наредкость быстро увенчались успехом. Два лорда должны были стать опекунамимальчика-короля в случае, если бы в отношении Якова заговор увенчался успехом.Но у Эндрю имелись свои планы.
Встреча произошла в слабо освещенной из-за опущенных шторкомнате. Эндрю предложили вина и сообщили ценную новость.
— Сэр Эндрю, пока вы наслаждаетесь вином, — сказал Флеминг,— позвольте вас попотчевать свежими сплетнями. Клубничка, но может иметьнемалое значение. Кажется, наш король ударился в любовные похождения.
Эндрю с трудом скрыл свое потрясение. Для них, возможно, этобыла и приятная новость, но для него определенно нет. Короли склонны кэкстравагантным выходкам, если их, не дай Бог, осеняет любовь. А самое главное,едва ли в такой ситуации Яков захочет думать о политическом браке. Однако Эндрюпрекрасно владел собой и даже улыбнулся.
— И кто же эта счастливица?
— Мэгги Драммонд, сестра моей миленькой жены, — ответилФлеминг.
— Мэгги Драммонд?
— Мэгги хороша, она способна увлечь даже короля. По крайнеймере, сестра ее способна вытворять такое, что даже не снилось убогому мужскомувоображению. — Флеминг хихикнул в бороду. — Между прочим, Драммонды ужеподарили Шотландии королеву. Кто знает, может быть, история и повторится.
— И речь уже идет о браке?
— Нет... пока. Но все возможно. Впрочем, все же гораздопредпочтительнее видеть на престоле младшего брата Якова. Женщины — сосуд зла,они лукавы и непостоянны, а вот ребенком можно руководить по своему усмотрению.
Эндрю ушел с той встречи преисполненный презрения, и до сихпор это ощущение не оставляло его.
Но сейчас, сообщив о своих планах Джеффри, он должен былждать. Ждать и хранить себя от железной хватки Донована Мак-Адама. Последняязадача казалась теперь самой сложной.
Эндрю вовсю гнал коня. Донован не может вломиться в дверидома Мак-Леодов в поисках слуги посреди ночи. Яков не потерпел бы такихдействий со стороны членов двора. Все было еще слишком зыбко, и грубоеобращение с такой леди, как Энн, могло вызвать вспышку нежелательныхнастроений. Но утром Донован уже будет у дверей дома, и Эндрю надлежалооказаться там раньше, чем это произойдет.
Давно он не испытывал такого изнеможения, и прощальные словаФлеминга не выходили у него из головы: «Сэр Эндрю, я понимаю, что Англияобессилена только что закончившейся войной Алой и Белой розы[2]. А поэтомуГенрих Тюдор, очевидно, предпочитает пользоваться старым методом: засылатьшпионов и использовать изменников, вроде нас с вами».
Эндрю зловеще нахмурился при мысли, что его имя можетфигурировать в одном ряду с именами таких подонков, как Флеминг. Но это — в последний раз, пообещал он себе; больше он не позволит ставить себя втакое положение.
Эндрю вспомнилась еще одна поразившая его вещь.
Когда они беседовали, вошел человек Флеминга с подносом вруках, верзила, за поясом у него висел нож с длинной ручкой. Эндрю поразило,какими понимающими взглядами обменялись господин и слуга, когда он случайноупомянул, что Яков III мертв.
