Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Рождение ребенка не очень изменило его. Он еще несколько месяцев назад высказал Гертруде Стайн мысль о том, что он еще слишком молод для отцовства. Нашим родителям он написал о том, что ребенок с его пронзительными воплями не что иное, как помеха, и ему кажется, что эти крики он будет слышать еще несколько лет.
Отец передал Эрнесту поздравления некоторых его учителей по колледжу. Что касается мистера Платта, Эрнест просил передать ему самые лучшие пожелания. Но в отношении Макданиела он сказал, что не видит причин выражать добрые чувства, поскольку этот тип не имеет больше власти над ним и не может причинить ему боль.
Погода вновь стояла отвратительная и подавляла своей унылостью. Он вспоминал, как прошлым летом он выезжал на Марн пострелять ворон, а потом подбил щуку из своего автоматического пистолета 22-го калибра. На открытом месте неподалеку от Трейс он за один день подстрелил более двадцати куропаток из своей двустволки 12-го калибра. Он говорил, что мечтает опять побывать в Испании. В Галисии были самые лучшие в Европе места для ловли форели. А Испания была лучшей страной, хотя он считал, что практически любое место интересно, если ты там еще не побывал. Возвращение в Канаду было ошибкой, и он жаждал исправить этот промах как можно скорей.
Как раз перед Рождеством Эрнест сообщил домой о том, что считает нецелесообразным для Хэдли перевозить ребенка в Оук-Парк. Они пришли к выводу, что ничто не должно помешать ее ухаживанию за сыном, потому что 19 января они отправляются в Европу, а переходить на кормление соской на время их путешествия было бы рискованно.
Эрнест один приехал в Оук-Парк всего лишь на два быстро пролетевших дня. Он торопился назад в Торонто, чтобы успеть вместе с Хэдли встретить Рождество. После скандала в офисе он разорвал все отношения с «Торонто стар» и вместе с Хэдли и маленьким Джоном сел на судно, отправляющееся из Монреаля во Францию. Хэдли была согласна с Эрнестом в том, что наиболее логичным действием для них стало бы возвращение туда, где жизнь дешевле, а друзья более открыты. Тем более, что его вторая книга «В наше время» (парижское издание 1924 года, небольшим тиражом в 170 экземпляров) была готова к публикации в ближайшие недели. Именно теперь Эрнест стал полностью рассчитывать на себя самого и свою способность выжить за счет писательского творчества. Он чувствовал, что, если он завершит все свои творческие задумки, результаты оправдают те времена, когда приходилось потуже затягивать пояс.
Без задержек они приехали в Париж и сняли недорогую квартиру на улицу Нотр-Дам-де-Шам, 113. По словам Хэдли, там «работал плотник, все было усыпано опилками, и Эрнест бросил ключи от своей пишущей машинки прямо на пол». Ему срочно нужно было проделать много работы, ведь сбережения после тех четырех беспокойных месяцев в Торонто могли подойти к концу до того, как он получит новые гонорары за свое творчество.
К апрелю им удалось навести порядок в делах. Хэдли написала матери и поблагодарила ее за несколько семейных фотографий. Описывая семейную жизнь, она сказала, что ребенок весь день спал в своей кроватке рядом с большим французским окном полностью одетым, как для прогулки. Он проснулся к моменту кормления розовощекий и смеющийся. На празднование шести месяцев со дня его рождения пришли Гертруда Стайн и Элис Токлас. Они подарили ребенку резиновые игрушки и прекрасную серебряную чашку для апельсинового сока. Затем взрослые удалились в гостиную, где перед обедом ели устриц и за белым вином произносили тосты.
Хэдли начала сожалеть о месте расположения их новой квартиры. Тут пересекались пути многочисленных друзей, а также происходили другие, приносящие беспокойства, встречи. Было слишком шумно для спокойной работы Эрнеста. Он писал по утрам, когда она готовила для ребенка, кормила его и купала. В полдень Эрнест проявлял заботу о Бамби, как они называли Джона Хэдли.
Эрнест и Хэдли ходили в теннисный клуб, а Эрнест еще два раза в неделю боксировал с Джорджем О'Нейлом в их квартире. Чтобы убедить мать и отца в том, что с ребенком все будет в порядке, Хэдли напомнила им о том, что Гертруда Стайн имеет диплом колледжа Джона Хопкинса по специальности акушера и каждые несколько дней она навещает их.
Она говорила о том, что Эрнест создал себе хорошую репутацию среди людей литературного мира. А Форд Мадокс Форд, редактор «Трансатлантик ревью», который учил Джозефа Конрада писать по-английски, сказал ему, когда Эрнест жаловался на то, что пройдут долгие годы, прежде чем имя человека прославится:
– Чушь! Ты станешь известным совсем скоро.
В то лето Форд Мадокс Форд провел очень успешное турне с лекциями по Соединенным Штатам. Проезжая по Среднему Западу, он позвонил нам домой. Он хотел поговорить с матерью о ее замечательном сыне и, естественно, был приглашен на чай прямо на следующий день.
Мистер Форд был не только большим человеком в литературном мире, но и физически представлял собой очень крупного человека. Он как башня возвышался над матерью, которая сама по себе была высокой женщиной, и казалось, что он весит не менее трех сотен фунтов.
– А это другой мой сын, Лестер, – сказала мать.
Мы обменялись торжественными рукопожатиями, а потом меня послали принести чай в гостиную. Это была приятная прохладная комната с темными дубовыми панелями на стенах. К чаю было подано много пирожных. Они говорили об Англии, которую мать так любила, о Франции, где она была непродолжительное время, и об Эрнесте. Пирожные были съедены, а чай выпит. Я снова поставил чайник, а в течение следующего часа его опять пришлось наполнять.
Выпив больше двенадцати чашек чая, мать рассказала мистеру Форду практически обо всей жизни Эрнеста в молодые годы. Она извлекла на свет экземпляры «Табулы», в издании которых он принимал участие во время учебы в колледже, показала его школьные книги и рассказала анекдоты, о которых даже я прежде не слышал. Когда наш обладающий утонченными манерами гость покинул нас, он остался в памяти как один из самых приятных собеседников, когда-либо посещавших наш дом.
В то лето Эрнест уехал в Испанию. С ним вместе были Макдоналд Огден Стюарт, Джон Дос Пассос и Боб Макалмон. Они все изрядно приняли спиртного и позабавились во время фиесты в Памплоне. Один инцидент, происшедший во время боя быков, попал на страницы газет в Штатах. «Чикаго трибьюн» по этому поводу писала следующее:
«Мадрид, 28 июля 1924 года. Два американских писателя, Макдоналд Огден Стюарт и Эрнест Хемингуэй, получили ранения от рогов быка во время проведения боя в Памплоне, куда они прибыли для участия в фиесте. У мистера Стюарта сломано два ребра, а мистер Хемингуэй получил ушибы. Жизни обоих вне опасности.
Мистер Стюарт, мистер Хемингуэй, Джон Дос Пассос и Роберт Макалмон являются американскими писателями, работающими в Париже. Они приехали в испанский город Памплона по случаю традиционного праздника. Там по традиции баррикадируют боковые улицы и в день представления гонят по центральным быков от станции до арены. При этом большая часть толпы людей мчится перед ними. Затем другой бык с замотанными рогами выгоняется на арену, где тореадоры играют с ним в догонялки.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
