Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 197
Всего за это ужасное лето мою дивизию бросали на передовую три раза, и наши общие потери составили 173 офицера и 8669 нижних чинов. В понедельник на Пасхальной неделе, 11 апреля 1917 года, мы опять были в бою у гряды Вими и Арраса. В течение четырех недель битвы мы не давали спуску канадским дивизиям, и врагу, должно быть, уже стало ясно, что огромные потери, понесенные им за последний год, ни на шаг не приблизили его к победе.
Ужасные потери, причиненные нам в битве на Сомме, объяснявшиеся тем, что относительно маловажные в тактическом отношении позиции приходилось защищать до последней крайности, убедили всех фронтовых офицеров, что германская система устарела и является чересчур жесткой. Принципиальной установкой любой войны всегда была необходимость расходовать человеческие жизни сколько возможно бережливо. Поэтому после боев на истощение у Вими я, по собственной инициативе, внес некоторые изменения в оборонительную тактику на фронте своей дивизии в Артуа. Я оставил на передовых позициях относительно малое число людей, разместив их в хорошо замаскированных и оборудованных стрелковых ячейках, расположенных эшелонами. Это уменьшало концентрацию огня вражеской артиллерии, привыкшей стрелять по густой сети траншей, густо «населенных» солдатами. Я не претендую на славу изобретателя этой системы, основная идея которой была намечена Людендорфом в недавней серии штабных приказов. Тем не менее моя практическая интерпретация его идеи оказалась необычайно удачной, и меня даже пригласили в штаб-квартиру главнокомандующего с тем, чтобы я лично сделал доклад одновременно Гинденбургу и Людендорфу.
Это не было моим первым посещением штаб-квартиры. Мой друг Лерснер, которого я знал со времени службы в Дюссельдорфе и с которым потом работал в Соединенных Штатах и в Мексике, служил при штаб-квартире в качестве офицера связи министерства иностранных дел, и я время от времени навещал его там. Фельдмаршал и Людендорф бывали порой столь любезны, чтобы перекинуться со мной несколькими словами. В упомянутом случае Гинденбург весьма подробно расспрашивал меня по поводу моего опыта применения новой оборонительной тактики, обращая особое внимание на вопрос о том, не пострадает ли моральное состояние личного состава при использовании его в составе маленьких независимых групп, а не крупных подразделений под централизованным управлением. Он все же согласился со мной, что эта проблема сводится в основном к соответствующей тренировке и к доверию, которое нижние чины должны испытывать к своим офицерам. Все мои беседы с фельдмаршалом касались тогда исключительно военной сферы, но, несмотря на это, заложили фундамент для личных отношений, и они спустя годы развились до столь высокого уровня, вообразить который я был в то время не в состоянии.
Однажды в июне 1917 года меня вызвали с передовой к батальонному полевому телефону. На другом конце линии оказался Лерснер. «Тебя назначили начальником оперативного отдела Армейской группы Фалькенгайна, и вместе с ним ты отправляешься в Месопотамию», – сказал он мне. Привести меня в большее изумление было невозможно. «Месопотамия? И где же, черт возьми, она находится?» – таков был мой первый вопрос. Но Лерснер не мог сообщить никаких дополнительных подробностей и просто велел мне немедленно прибыть в Берлин.
Мне бы хотелось остановиться более подробно на воспоминаниях о моем пребывании на Среднем Востоке по двум причинам. Хотя в значительной степени эти воспоминания состоят из военных впечатлений находившегося тогда еще в относительно небольших чинах офицера, они могут представлять интерес благодаря тому, что я занимал в то время должность, которая позволила мне получить ясное представление о ходе кампаний в Месопотамии и Палестине. В официальной германской военной истории этим театрам войны уделяется мало внимания, и читателям, знакомым с воспоминаниями Алленби и Лоуренса Аравийского, может показаться достаточно интересным взгляд на события с другой стороны фронта. К тому же приобретенный мною в то время опыт и связи с ведущими турецкими военными и чиновниками оказались для меня весьма полезными, когда более чем через двадцать лет я вернулся в Турцию в качестве германского посла.
Фалькенгайн был заменен на своем посту Гинденбургом и Людендорфом после сражения за Верден. Несмотря на весь свой ум и ясность представлений, он все же не обладал достаточной широтой взглядов. Тем не менее кампания в Румынии значительно подняла его авторитет, и, когда Турция обратилась к своему союзнику с просьбой о срочной помощи, Фалькенгайн показался именно тем человеком, который мог бы заполнить образовавшуюся брешь. Германский фельдмаршал Кольмар фон дер Гольц сумел отбить британское нападение на Багдад, и британская армия генерала Таунсенда сдалась туркам в Кутэль-Амаре. Теперь Гольца не было в живых. Турки испытывали к нему громадное доверие и после его смерти потерпели несколько неудач, включая и потерю Багдада. В задачу Фалькенгайна входило вернуть город назад. Он ненадолго посетил Турцию, чтобы ознакомиться с положением, и решил принять на себя верховное командование при условии, что операции на всех четырех главных театрах боевых действий Турции – Дарданелльском, Кавказском, Месопотамском и Палестинском – будут вестись согласованно. Этот вопрос был решен после свидания с Энвер-пашой, о котором я уже упоминал выше и который к тому времени стал в Турции самым влиятельным человеком. В обмен на это в Германии для усиления турецкой армии формировался маленький экспедиционный отряд. Таким образом, ближневосточное Верховное командование несло ответственность за громадную территорию. Когда я принимал новое назначение, то нимало не представлял себе, какие необыкновенные трудности и неурядицы нас ожидают. Обширность территории, крайняя ограниченность транспортных средств, наше незнание страны, ее климата и народа и совершенно непонятные нам характеры ведущих турецких деятелей – все эти факторы играли свою роль в наших проблемах. Некоторые из этих трудностей могли быть преодолены при помощи чисто военных мер, другие – благодаря стремлению к компромиссам, которое впоследствии очень мне пригодилось, когда через много лет я возвратился в эту страну.
По прибытии в Берлин я обнаружил, что подготовка к формированию германского Азиатского корпуса идет полным ходом. Основные силы не могли прибыть на Ближний Восток раньше поздней осени, и непосредственной задачей в тот момент была отправка в Турцию небольшого штаба для планирования и проведения необходимых подготовительных мероприятий. Мы выехали в Константинополь, или Стамбул, как он теперь называется, в июле. План операции по возврату Багдада, который мы разработали в фантастическую жару, стоявшую тем летом в Турции, сводился в основных чертах к следующему: турецкая 7-я армия к осени должна была быть реорганизована в Алеппо[27] и его окрестностях и принять в свой состав для усиления германский Азиатский корпус. Этим войскам следовало двинуться по берегу Евфрата, используя реку как основную линию коммуникаций, и наступать на Багдад. Одного взгляда на карту достаточно, чтобы обратить внимание на исключительные трудности, которые нам предстояло преодолеть. Местность представляла собой в основном пустыню, барж и прочих судов было не достать из-за нехватки лесоматериалов, и нам пришлось прибегнуть к допотопным лодкам из ивовых прутьев и надутых козлиных шкур.
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 197
