— Вот и я о том! — подхватил «братец», выбираясь из угла и дружески, но совсем не по-братски, обнимая «сестричку» за талию.
— Брысь! — шлепнула его по шаловливой ручке Бонита.
— А я думал, это ты из-за меня так разволновалась, — обиженно протянул Джон.
— Чего-о-о?!!
— Да ты не переживай, дело житейское. Когда рядом такой красавец-мужчина, — Джон одернул лацканы своего маскарадного костюма, из которого маскарадным была только маска (он почему-то всем другим вариантам предпочел тот мрачный дуэльный наряд, в котором впервые появился в доме председателя), — любая женщина просто обязана растаять и…
— Заткнись, балаболка! Дело не в тебе.
— А в чем?
— Мне не нравится наша легенда. Что-то папа перемудрил.
— Он просто светиться не хочет.
— Понятно — не хочет, но ему что, собственная дочь не дорога? У нас сейчас и баронство, и приглашение на бал левое, магией слепленное. Он что, такой крутой маг, что способен обмануть все магические службы короля? И потом, эти дурацкие имена. Пффф… — презрительно фыркнула Бонита.
— А что тебе не нравится?
— То, что я на балу как твое приложение, — прорычала Бонита. — Надо же! Барон де Франти с сестрой!
— Женщина всегда была приложением к мужчине, — наставительно сказал Джон, — но мне кажется, ты бесишься не поэтому.
— А почему?
— Ты бесишься, потому что с баронством он скорее мне, чем тебе, польстил.
— Чего-о-о?!!
— Да ты сама посуди, в этом наряде я самый натуральный франт.
— Из похоронной конторы, — огрызнулась Бонита. — Не мог чего-нибудь красочней надеть?
— Ну вот, — обиделся Джон, — теперь ты и на меня наезжаешь. Кстати, приглашение у нас натуральное, папаше с дочкой из канцелярии короля. — «Барон де Франти» выудил из кармана камзола приглашение, потер бумагу меж пальцев, проверяя фактуру. — И он честно отписался, что по состоянию здоровья быть не может. Короче, свою зад… пардон, пятую точку прикрыл от и до. Тут ведь только имена чуток подчищены… возможно, даже без помощи магии. Хорошее лезвие, чернила того же колера, и я сам вписал бы сюда все, что угодно. Надеюсь, твой папаша именно так и сделал, не нарушая целостности магической упаковки. С твоим именем он, конечно, переборщил. Луиза! Бонита мне больше нравится. Надо было оставить. Да и с моим именем перемудрил. Альберт… тьфу!
— Чем тебе не нравятся имена?
— С настоящими проще. С поддельными больше шансов засветиться. Больше всего я боюсь за тебя. Ты ж у нас такая нервная. Я к тебе подойду: Луизочка… а ты мне в ответ: ась? вам кого?
— Помолчал бы, чучело!
— Согласно легенде я Альберт!
— Для меня ты чучело, а не Альберт!
«Братец» все же схлопотал от «сестренки» подзатыльник, но тут карета остановилась, и опергруппа, собиравшаяся внедриться в логово «врага», сразу забыла о своих распрях.
— Так, а ведь мы еще не приехали, — удивилась Бонита.
Джон высунул голову из дверцы кареты и тихонько присвистнул. Бонита тоже высунула свою белокурую головку в элегантной шляпке с другой стороны экипажа и округлила глазки.
— Ого! И что это значит? — спросила она, разглядывая забитую каретами площадь у дворцовых ворот и все новые и новые экипажи, выныривающие из проулков.
— В пробку попали, — выдал загадочную фразу Джон.
Бонита представила себе пробку, закупорившую бутылку с шипучим вином, и подивилась емкости сравнения.
— Сейчас взболтать, и она ка-а-ак жахнет!
— Кого взболтать? — опешил Джон.
— Не кого, а чего. Бутылку.
— Ага, а в качестве пробки мы. Ты как хочешь, но я не камикадзе. Своей головой ворота таранить не собираюсь.
— А кто такой камикадзе?
— А я почем знаю? Отстань! Дай подумать.
— Вообще-то думать — это моя прерогатива. Ты здесь исполнитель.
— Угу… каждый сверчок знай свой шесток. И что ты насчет всего этого думаешь?
— Думаю, надо разобраться, в чем дело.
— Глубоко копаешь. Очень серьезная мысль. Нуты пока думай, а я пойду разбираться. — С этими словами Джон выскользнул из экипажа и, лавируя меж карет, направился к дворцовым воротам. — В чем дело, любезный? — недовольно-брюзгливым тоном вопросил он у капитана дворцовой стражи, стоявшего у ворот. — Почему не пускают? Мы едем на бал к королю.
— Извините, господин… — Капитан мельком взглянул на карнавальную маску Джона и виновато вздохнул. — Уж не знаю, как вас именовать, но… я и сам не знаю. Нет команды.
Вид у капитана был довольно растерянный.
— Капитан дворцовой стражи — и не знает? — хмыкнул Джон.
— Мне кажется, — стрельнув глазами по сторонам, прошептал капитан, — что король нынче не в духе. Я вообще не уверен, что бал состоится.
— Гм… Короче, можно разворачивать оглобли? — вопросил новоявленный барон, меняя тональность голоса со спесивого на заговорщически-доверительный.
— Я бы не советовал, — отрицательно покачал головой капитан, откликаясь на уже дружеские флюиды. — Если бал все же состоится, ваше отсутствие его величеством может быть расценено как оскорбление.
— Ну а хоть предположение есть, почему державный не в духе?
— Это есть во всех свежих номерах газеты. На территории государства пропало одно очень высокопоставленное лицо. Личный гость его величества, на которого он возлагал большие надежды. А потому король до сих пор не решил: объявлять ему бал или траур? Или все это совместить… не знаю. Думаю, вам стоит просто немножко подождать. Скоро все прояснится.
— Благодарю, капитан, неси службу дальше. Джон вернулся в карету.
— Сестренка, наша задача резко упростилась. Его величество в печали и, думаю, продержит всех этих господ у дверей еще не один час. А когда ворота откроются, оголодавшие гости ринутся во дворец гурьбой, дабы набить брюхо, сметут к Дьяговой матери по пути охрану, и мы спокойно, не опасаясь фейс-контроля, по трупам въедем прямо в тронный зал, где я нацеплю на себя корону, если до кучи затопчут еще и короля.
— Тьфу! Трепло. Кстати, что такое фейс-контроль? Джон пожал плечами. Он и сам в последнее время начал замечать, что из него сыплются непонятные словечки. Причем непонятные как для него, так и для окружающих.
— Догадывайся по контексту. И вообще, не хочешь слышать ложь — не спрашивай, — глубокомысленно изрек он.
— Как же с тобой трудно. А что там все-таки случилось?
— Какой-то крендель у короля пропал. Если верить капитану дворцовой стражи, большая шишка. Личный гость его величества. Ну что, ждем?
— А что нам остается? Ждем. Только будь ласков, при дворе стань опять нормальным джентльменом.
