— Сергей Аполлинарьевич Герасимов будет снимать «Тихий Дон».
Сообщила она это буднично просто — поделилась новостью.
Я в душе ахнула. Всегда восхищалась великим романом М. А. Шолохова. Его Аксинья у меня как у актрисы вызывала жгучий интерес. Я чувствовала, что могла бы ее сыграть в кино или в театре, хотя даже в самых смелых мечтах не видела для этого возможностей. Но кто может запретить мечтать?
«Тихий Дон» прочитала давно, когда мне было лет двадцать. Эта книга однажды попалась мне на глаза, я открыла ее и уже не смогла оторваться. Потом, уже в педагогическом институте, перечитывала роман снова и снова, но и думать не могла, что мне выпадет счастье играть Аксинью.
Не могу сказать, что «Тихий Дон» стал для меня некоей «библией», просто это была дорогая для меня книга. И, конечно, я рыдала, читая про безумную любовь, которую Аксинья испытывала к Григорию, про несчастья, свалившиеся на нее… На втором семестре первого курса театрального института обязательным было исполнение отрывков из литературных произведений. Я выбрала сцену встречи Григория и Аксиньи в подсолнухах. И стала читать. В какой-то момент педагог сделал неопределенный жест и произнес:
— Це не ваше дило… Ото Луизу Шиллера грайте…
То есть не ваше это дело — такие роли… Вполне вероятно, что я не была еще готова к тому, чтобы сыграть такой глубокий драматизм. Но обида от этой пренебрежительной реплики осталась на долгие годы. Я была убеждена, что он неправ.
Странно, но прелесть романа я в полной мере ощутила потом, много позже, когда уже снялась в фильме. Я снова читала и перечитывала роман, стремясь понять его досконально. Ведь справедливо говорят, что в юности мы читаем знаменитые произведения одними глазами, а с возрастом — другими. И хочу объяснить: другой такой книги в нашей литературе больше нет… Очень точно сказал С. А. Герасимов, назвав «Тихий Дон» народной эпопеей, своеобразным словарем русского языка, казачьего языка, энциклопедией характеров.
Узнав о том, что С. А. Герасимов будет снимать «Тихий Дон», я очень боялась опоздать. Скорее, скорее, пока тебя не опередили! Я готова была бросить Париж, Францию, чтобы успеть в Москву, пока С. А. Герасимов не утвердил исполнителей главных ролей. Знала я о Сергее Аполлинарьевиче только то, что слышала о нем в актерской среде. Говорили разное, но в основном хорошее. Видела его совершенно незабываемый фильм «Молодая гвардия». Что бы потом ни писали о молодогвардейцах, фильм был и остался шедевром. Помню, какое огромное впечатление он на меня произвел, когда я смотрела его впервые. Знала и то, что С. А. Герасимов — профессор и его выпускники составляют значительную часть актерской элиты в хорошем понимании этого слова, просто это были самые лучшие актеры и режиссеры того времени.
Я мечтала о работе с Сергеем Аполлинарьевичем. Представляла его почему-то великаном: огромного роста, с зычным голосом. Он виделся мне былинным героем от кинематографа. Наивно? Конечно. Но что не придет в голову романтически настроенной актрисе!
Я сразу позвонила Герасимову, и он согласился со мной встретиться, когда вернусь в Москву. После этого разговора я стала жить ожиданием. Но внезапно мое возвращение в Москву затянулось.
Нам предложили «завернуть» в Западный Берлин, где проходил Месячник германо-советской дружбы. И пообещали, что мы сможем послушать оперу «Порги и Бесс», о которой много тогда говорили в мире культуры.
В Западном Берлине мои маленькие открытия капиталистического образа жизни продолжились. В СССР много тогда кричали об угнетении чернокожего населения в США, о борьбе негров за свои права. А тут за кулисами я увидела, как огромный негр, исполняющий главную партию, по-дружески оперся на плечо своего белого «хозяина»-продюсера и что-то ему объясняет. Ничего себе «угнетенный»!
Перед отъездом нас принял советский посол в ГДР Георгий Максимович Пушкин. По своей привычке говорить то, что думаю, я у него спросила:
— Почему Западный Берлин прямо как Париж, а Восточный — как вся наша разбитая земля?
— Эх, товарищи! — ответил посол. — Западный Берлин — это же витрина империализма!
Это было стереотипное объяснение, которое широко использовалось советской пропагандой. Я не стала спорить с послом — не принято, но мои сомнения не увяли, а увеличились. Хотя советская пропаганда все еще цепко держала нас в своих «объятиях».
Как только я оказалась в Москве, сразу же позвонила Сергею Аполлинарьевичу, напомнила о себе, и он сказал:
— Приезжайте. Здесь у меня уже сидит один Григорий Мелехов…
У меня было время до поезда в Вильнюс, и я помчалась в гостиницу «Украина» — там он жил.
Когда С. А. Герасимов открыл дверь, я даже немножко растерялась — ведь представляла его совершенно иным!
— Заходите, — пригласил он. И познакомил меня с гостившим у него актером, который был совершенно не похож на того Григория Мелехова, какого я себе представляла.
Спустя какое-то время Герасимов сказал:
— Ну вот вам книжечка, прочитайте отрывок…
Он протянул мне первый том «Тихого Дона», я глянула, какой отрывок отмечен, и обмерла — это была сцена в подсолнухах. Прямо какая-то мистика! У меня язык не повернулся ее читать, меня сковали воспоминания о том, как я провалилась с этой сценой в институте.
— Сергей Аполлинарьевич, — взмолилась, — я только что из Парижа, боюсь, французские впечатления не дадут мне возможности достоверно воспроизвести эту сцену. Мне надо перечитать книгу, вспомнить ее, представить, как все было…
Мне казалось, с каждым моим словом я все больше отдаляюсь от желанной роли. Оказалось, наоборот. Герасимову, очевидно, понравилось мое серьезное отношение, и через две недели я получила приглашение на пробы.
На роль Аксиньи был большой конкурс. Я не хочу называть имена моих «соперниц» — среди них были известные актрисы московских театров, были и начинающие. Вряд ли меня серьезно воспринимали — провинциалку из Вильнюса.
Дело это прошлое, а мне никогда не было свойственно злорадство. Я и сейчас считаю, что в этом конкурсе не было победительницы и побежденных. Шло честное творческое соревнование, и его критерии были известны лишь двум людям, которые на тот период определяли судьбы нескольких актрис, — С. А. Герасимову и М. А. Шолохову. Они знали, а мы лишь предполагали.
Вообще же я считаю, что конкурсы на роли в те годы были очень полезными и результативными. Люди недалекие шушукались, что такую-то актрису взяли на такую-то роль по начальственному звонку. Пошляки придумали глупую присказку про то, что путь актрисы к хорошей роли пролегает через диван режиссера. Ни с чем подобным я не сталкивалась, кроме гаденького поступка режиссера Херсонского театра. Но тогда речь шла о малозначительном, с его точки зрения, приеме на работу никому не известной выпускницы театрального института. Но чтобы режиссер ради сиюминутного удовольствия или из стремления угодить кому-то влиятельному взял на главную роль бездарную актрису? Не знаю… Не знаю…
