— А где твоя тетка теперь?
— Вот это глухо! Исчезла она. Попросили ее с коровы порчу снять. Она в село уехала. Сказала, на три дня. На третий день мне сон снится: стоит она посреди избы, глаза черные, губы сжатые, руки корявые, как ветки. В руках пучок травы. Она ее во что-то обмакивает и шепчет: «С юга на север, с запада на восток. Крест очерчу, в трубу улечу». Пошептала так три раза, траву отряхнула и в печь бросила. Та зашипела, дым густой повалил. Дым рассосался, а тетки как не бывало. Так и не приехала. Говорят, сошлась там с каким-то и укатила за ним. А куда? Да я и не верю. Она мужиков за людей не считала и уехать с кем-нибудь… Разве что с дьяволом.
Ларка замолчала, медленно перебирая теткино наследство, достала из конверта цветное фото.
— Вот, смотри.
Сначала я не увидела в этой женщине ничего особенного, кроме, пожалуй, огненно-рыжих густых волос. Зеленые глаза были обращены куда-то вдаль, за фотокамеру. На левой щеке красовались три крупные родинки, рот слегка приоткрыт, будто она хотела что-то сказать. Пышная грудь и узкая талия. Крутые упругие бедра. Все это было обтянуто ярким летним сарафаном, и по левому плечу, вверх к пуговице на узкой бретельке, взбирался большой черный паук.
— Ух ты! — это все, что смогла выдавить я из себя.
Ларка протянула руку, чтоб забрать фотографию, но у меня не было сил вернуть ее. Как завороженная, смотрела я в зеленые с золотистой поволокой глаза, и они вдруг стали оживать.
Мне даже показалось, что зрачки сместились и смотрят теперь не вдаль, а прямо в меня. Губы слегка шевельнулись, и возникло ощущение, что она читает мои мысли.
— Вот видишь? Ведьма!
Ларка взяла фото и спрятала в конверт.
— А ты говоришь — ерунда. Не ерунда! Я вот освою все это, тогда узнаешь, какая ерунда. Ну что, в таблицу будем смотреть?
— He-а. Страшно, Лар. А вдруг там… — Я не смогла представить себе, что там может быть такое, чего следовало бы опасаться, но после фотографии Ларкиной тетки мной овладело крайне необычное ощущение.
Спустя пару месяцев, уже после сдачи экзаменов, когда этот мистический вечер стал забываться, Ленка Владимирова вышла замуж и укатила на Кушку, Ларка поехала к бабушке в Венгрию, чтоб отдохнуть в молодежном палаточном лагере на Балатоне, погостить у предков и подготовиться к вступительным экзаменам в техникум лесной промышленности, куда так настойчиво ее спроваживали родители, а я очухалась в Валериной квартире после аборта, мое сознание с какой-то особой силой заполнилось образом огненновласой ведьмы. «Вставай! Вставай!» — голос звучал глухо, но властно. Я села на краешек дивана, все еще не в силах подняться. В животе сквозила черная пустота. По бедрам сползали горячие сгустки крови и пропитывали тяжелое и липкое полотенце где-то между колен.
Слегка подташнивало. Я оперлась о диван руками и приподняла свое тело. Кровотечение прекратилось, но ноги были ватными. На непослушных ногах я подошла к графину с водой. Налила на чистый край полотенца воды и влажной тканью обтерла ноги.
«Ну! Иди!» — в моей голове звучал все тот же властный голос. Вскоре я обнаружила какое-то странное безразличие к себе и бешеное желание покинуть этот дом.
Беседа на кухне перетекала из тона в тон, и, по-видимому, никому из них не было до меня никакого дела. Я, стараясь не шуметь, натянула на себя джинсы, отыскала в темноте свитер и на цыпочках выбралась в прихожую.
Дверь на кухне была закрыта. Чтоб не разбудить меня — решила я и, сунув ноги в кроссовки, тихонько вышла из квартиры.
На улице было прохладно. Ветер освежал лицо, головокружение прекратилось, и я с облегчением набрала полные легкие вечернего влажного воздуха.
Вдруг метрах в десяти передо мной возникла знакомая фигура. Под ясным ликом полной луны волосы вспыхивали медными бликами.
— Иди… Иди сюда.
Зачарованно, не осознавая происходящего, я пошла на зов. Ведьма ускорила шаг, и я, всматриваясь в сумрак, боясь потерять из виду ускользающую фигуру, пошла быстрее. Я шла все быстрей и быстрей, едва поспевая за пламенем волос. Но фигура ускользала от меня и наконец скрылась в тумане набережной. С изумлением я огляделась. Ведьма исчезла. Мерно перекатывала волны на удивление спокойная река. Мне стало страшно. Тревога переполнила мое сердце, и я судорожно пыталась отыскать в ночном тумане отблески рыжего пламени. На миг мне показалось, что я услышала знакомый голос:
— Иди сюда. Сюда…
Я повернула голову вслед тающему звуку и заметила, как вдалеке несколько раз вспыхнули длинные оранжевые искорки. И я побежала.
Я бежала вдоль реки. Сердце бешено колотилось. В глазах то и дело темнело. Мне не хватало воздуха, было жутко, и то ли страх, то ли еще какое, никогда прежде не испытанное мной чувство подхлестывало меня.
Набережная оборвалась на излуке слюдяной речки. Вот уже замелькали знакомые улицы, и несколько раз пронеслись мимо меня фары автомобилей. Я бежала по центральной улице. Ночной, пустынной, мне казалось, что еще чуть-чуть напряжения энергии, еще немного усилий, и я увижу то, куда меня так неотвратимо вела необычайная потусторонняя сила.
Я знала, что в самом конце улицы есть железнодорожный переезд. Он был ярко освещен, и, словно бабочка на огонь, я неслась к этому переезду. Где-то вдалеке пронзительно прокричал гудок. Я неслась вперед, и гудок этот был чем-то вроде приложения к мельканию деревьев, редких фонарей и столбиков железобетонного забора мебельной фабрики. Гудок казался мне чем-то несущественным, как комариный звон, не таящий в себе особой опасности.
Там, впереди, холодно поблескивали рельсы, будто роковая черта, которую мне во что бы то ни стало следовало пересечь, прежде чем по ним прогромыхает состав.
Поезд вынырнул из-за поворота, и безжалостная махина устремилась навстречу мне.
В голове моей что-то переключилось. Звук неимоверно растянулся, поезд пополз медленно, преодолевая, словно улитка, миллиметр за миллиметром, скрежет тормозов, шипение спускаемых паров — все это застыло, смешалось в какой-то необъяснимой субстанции. Я посмотрела прямо перед собой и увидела выскочившего на крыльцо бледного и испуганного стрелочника. Он держал в одной руке красный фонарь, а другой размахивал в воздухе, словно совершал таинственные пассы, произнося при этом беззвучные заклинания.
Я метнулась наперерез поезду и в длинном прыжке одним махом преодолела холодный блеск путей.
Плотный тугой вихрь обжег мне спину, воздушная волна толкнула в плечи, и я упала на четвереньки. Окружающие меня звуки наполнились изначальным смыслом. Я услышала, как застонали рельсы, как, раскалывая черепушку, взвился грохочущий перестук колес, как истошно заорал на меня стрелочник, перемежая сочный мат с бессильными причитаниями. Внезапно, вспомнив о ведьме, я подняла глаза вверх. И то, что я увидела, просто ошеломило меня.
В ста метрах передо мной высился девятиэтажный блочный дом. Обычный дом, каких тысячи на просторах нашей необъятной родины. Первый этаж дома занимали парикмахерская, металлоремонт, булочная и гастроном. Так вот там, где заканчивалась неоновая вывеска «Гастроном», темнела сквозной раной высокая арка. Над аркой, на самом верхнем этаже, в тусклом отблеске стекла длинной лоджии возникла неясная тень.
