14.
Берег чист
Работой меня не утруждали, да я особо и не рвался помогать. Без моего участия взвились паруса, «Дракон» прекратил дрейф и стал набирать ход. Дашер и Гарри бились с якорем, подвешивая его в исходном состоянии. «Дракон» тем временем вышел из тумана и взял курс вдоль английского побережья.
Луна была тоненькой, как срезанная полоска ногтя. Недовольный Кроу осыпал ее проклятиями за слабый, тусклый свет. Команда во все глаза высматривала таможенную яхту, но я единственный надеялся на ее появление. Кроу надел черный камзол, и его голова, казалось, парила в ночи, когда капитан смотрел в разные стороны.
За кормой вода искрилась от лунного света, впереди же море было совершенно черным. Рассеянные огоньки деревни вверху, на скале, казались очень далекими, пока я не заметил смутных очертаний утесов под ними. Тогда я понял, что шхуна ближе к земле, чем мне казалось.
Главный парус был ослаблен, парусина хлопала на ветру. Огоньки деревни один за другим исчезали за надвигающимся краем утеса.
Капитан Кроу сунул руку за пазуху.
— Хватит ждать, — сказал он и вытащил пистолет. Щелкнул курок. Он направил оружие на меня и сказал: — Отвернись.
Меня охватил ужас, но тут я заметил, что у пистолета нет ствола.
— Отвернись, сказано тебе! — гаркнул он. — Ослепнешь, — добавил он спокойнее. — Смотри на берег, они должны ответить.
Он нажал на спусковой крючок, яркая синяя вспышка озарила паруса и такелаж. Через мгновение высоко на утесе, примерно в полумиле по курсу, я увидел свет. Кто-то открыл створки фонаря и медленно, как бы лениво, описывал им дугу.
Память сразу же вернула меня в прошлое. Крушение нашего брига. Таинственные огни на опасном берегу. То же самое ощущение опасности и возбуждение. Но тогда я полагал, что огни обещают безопасность, а этот предвещал гибель. Я смотрел на огонь и молчал.
Дашер закричал:
— Берег чист!
При лунном свете я различил улыбку Кроу. Чего ж ему не улыбаться, подумал я. Несмотря на все мое к нему отвращение, я не мог не восхищаться человеком, который часами колесил в слепом тумане и после этого вышел на место, просчитавшись всего на какие-то полмили. Отец мой оценил навигационное искусство Кроу с точностью до пенни, но как сильно он ошибся в оценке его характера!
Капитан убрал пистолет и направил судно к берегу. Люди, стоявшие на утесах, короткими вспышками обозначали курс, и скоро «Дракон» оказался напротив них.
— Пришли, — сказал Кроу. — Давай на лот, Дашер. И спой мне песенку, когда найдешь песочек.
Дашер подошел к борту с лотом, состоявшим из мотка шнура с отметками глубины и привязанного к его концу свинцового груза, углубление на дне которого было заполнено жиром. Он расставил ноги, уперся в борт и сбросил груз в воду. В висевшей над нами тишине всплеск лота показался ударом пушечного ядра. Шнур заскользил из руки Дашера, как маленькие темные птицы, замелькали обрезки ткани и кожи, обозначавшие глубины.
Работа эта была Дашеру хорошо знакома. По натяжению шнура он понял, что груз коснулся дна.
— Глубина десять саженей, — провозгласил он, уже сматывая линь. Когда из воды показался груз, с которого капала вода, он прикоснулся к жиру и добавил: — Дно каменистое.
Снова он взмахнул лотом, аккуратно выбрал.
— Десять саженей. Скала.
Когда дошли до глубины в шесть саженей, Кроу повернул штурвал. Глубина увеличилась, потом снова уменьшилась.
— На дне ракушки, — сказал Дашер, пощупав дно груза.
Кроу свернул к западу. Я видел, что он шел по карте, которую представлял себе мысленно, которую он знал назубок. Так миссис Пай ориентировалась в коридорах «Баскервиля».
— Пять саженей, — доносилось от борта. — Четыре. — Возгласы слышались чаще, руки Дашера задвигались быстрей. — Три сажени… Три сажени… Две полосочки вижу!
— Легче, — бормотал Кроу под нос, себе самому. — Легче, сынок. — Это он обращался к судну, к духу своего сына.
— Две сажени, песок на дне!
— Якорь отдать! — заорал Кроу. Он держал курс, потом начал медленно перебирать спицы штурвала. — Живо, живо, черт подери! —
И он повернул голову ко мне, разъяренно зарычав: — Если ты им сейчас не поможешь, я порву тебе глотку.
Я пошел на нос, мне вслед неслись угрозы Кроу. Дашер и Гарри боролись с непослушным якорем, как назло запутавшимся в концах. Всем весом якорь повис на лине толщиной с мой большой палец. Гарри лежал на животе, пытаясь распутать узел. Дашер скулил рядом:
— Режь его! Режь скорей, дубина!
— Это все ты напутал, — ворчал Гарри. — Наделал узлов…
— Да режь же! — стонал Дашер.
Гарри вытащил нож и коснулся линя. Натянутые волокна лопнули, разлетелись в стороны.
Якорь кувыркнулся вниз, стукнулся о корпус и плюхнулся в море.
— Стопор! — закричал Кроу. Вытравились сажени якорного троса, прежде чем мы умудрились его застопорить, бросив в битенги бухту линя. Трос напрягся, «Дракон» дрогнул и остановился наконец, когда якорь закусил дно.
Дашер отвернулся и отступил. Гарри схватил меня за руку.
— Твоя книжка, — прошептал он торопливо и так тихо, что я едва разобрал его слова. — Твоя книжка у меня.
— Где?
Его глаза глядели мимо меня, расширенные от внезапно переполнившего их ужаса. За моей спиной вырос капитан Кроу.
— Какой гад волынил с якорем? — орал Кроу. — Чья это работа?
— Это он, — сказал Дашер, указывая на Гарри.
— Ты, кретин! — бесился Кроу. Видел я его злым, но таким — еще никогда. — Мы так вылезли, что при отливе сядем на дно.
Казалось, он сейчас поубивает нас всех. Он посмотрел на обрезки, на нож в руке Гарри.
— Это не я, капитан, — возразил Гарри. — Пожалуйста, капитан…
Кроу бросился на него с кулаками. Послышались удары, выкрики, пыхтение. Дашер стоял в сторонке с ошарашенным видом, с глазами полными ужаса, мне показалось, даже стыда. Затем свет луны блеснул на лезвии ножа, из плотно сцепившихся тел потоком хлынула кровь… Поднялся на ноги лишь капитан Кроу.
— Ты не должен был этого делать, — дрожащим голосом сказал Дашер. — Он был простой бедолага. Он совершенно безвреден.
— А ты — трус, — буркнул Кроу. — Слизняк, дерьма куча, я еще подумаю, не прирезать ли и тебя. Если при отливе сядем, я так и сделаю. Разорву тебя руками и поужинаю твоей желтой печенью.
