— Здравствуйте, учащиеся пятого «Б»! — Сусанна Григорьевна улыбнулась и ласково посмотрела на представителя.
Представитель поправил галстук и заложил руки за спину.
— Здрав-ствуй-те!!! — мы так гаркнули, как будто перед нами стояли, по крайней мере, Кутузов и Барклай де Толли.
— Нале-во! — сказала Сусанна Григорьевна. — Шагом марш! Речевку начи-най!
— Лучше нашей школы… — взревел Тарабукин.
— …не было и нет! — ахнули мы хором.
— Готовы прожить в ней…
— …до старости лет!
— Любое задание… — вскричал Тарабукин.
— …выполнить рады!
— Сочтем порученье…
— …зачесть!
— Если школа скажет: «НАДО»…
— …мы ответим: «ЕСТЬ!»
Сусанна Григорьевна опять улыбнулась и шепнула что-то на ухо представителю. Тот кивнул и тоже заулыбался.
Из всех углов члены комиссии подняли оценки: сплошные десять баллов!
— Раз-два левой! — командовала Сусанна Григорьевна. — Левой! Левой! Песню запевай!
— О-ни сто-я-а-ли, — грянули мы все вместе, — на ко-ра-бле у бо-орта! Он пе-ред ней стоял с про-тя-ну-той ру-кой! На ней бо-га-тый шелк! На нем бушлат поте-ортый! Он на не-е смотрел с на-деждой и мольбой!
Сусанна Григорьевна улыбаться перестала. Почувствовала, наверное, что песня будет невеселой. На этот раз она даже не взглянула на представителя, зато он повел себя как-то странно. Сорвал с носа очки, сунул их в карман, потом опять надел и, стуча ногой в такт песни, воззрился на Сусанну Григорьевну.
Когда мы дошли до места, где матрос выбрасывает леди в бушующий простор, представитель кашлянул и сказал:
— Да-а! Вот так история!
Что он этим хотел сказать — не знаю. Но по тому как, «потупив взор», стояла Сусанна Григорьевна, как переглядывались, перешептывались и прыскали по углам члены комиссии, мы почуяли неладное и поддали жару!
— А поутру, — загорланили мы что есть мочи, — когда восходит солнце, в прибрежном кабаке в углу матрос рыдал!.. И пил он жгучий ром в кругу друзей матросов! И страшным голосом он леди призывал!!!
— Виноват, не расслышал… В каком кабаке? — спросил тут на весь зал представитель РОНО.
— В прибрежном, — ответила ему Сусанна Григорьевна. — А ну-ка, пятый «Б», спускайтесь и подождите меня у раздевалки!
Короче, мне велели привести родителей. Родители у меня в командировке, поэтому вести надо было бабушку.
Когда я пришла домой, бабушка накинулась на меня с расспросами. Она так переживала за наш смотр! Просто язык не поворачивался рассказать все, как есть.
— Бабуль, — говорю. — Понимаешь… Спели мы отлично!
— Поздравляю! — торжествующе сказала бабушка. — А кто тебе такую песню присоветовал?!
Я сказала:
— Ба, ты только не волнуйся! У нас завтра… собрание… И тебя на него… пригласили!
— Зачем? — бабушка сначала перепугалась, а потом подмигнула мне и погрозила пальцем: — Признавайся, — говорит. — Разболтала, что я у Шаляпина работала? Эх вы, следопыты! Ну, так и быть, приду!
Я решила утром выложить бабушке все начистоту. Но когда проснулась — бабушка уже выудила из своего зеркального шкафа нарядный шерстяной сарафан, белую кофту в горошек, круглую зеленую гребенку и давай все это примерять! Такая расхаживала по квартире веселая!
«Ладно, — думаю, — придет на собрание — само все выяснится».
И вот наступил классный час. Собрался весь пятый «Б», Сусанна Григорьевна, учитель пения Евгений Леопольдович и наша классная — Зоя Николаевна.
— Итак! — сказала Сусанна Григорьевна и все замолчали. — Произошло ЧП. В классе была распространена скверная песня, петь которую — стыд!
— И позор! — добавила Зоя Николаевна.
— А распространила ее… — Сусанна Григорьевна вытянула руку в мою сторону, как будто меня тут кто-нибудь не знал, — Лена Шишкина!
Я встала.
— Где родители? — грозно спросила Сусанна Григорьевна.
Я говорю:
— В командировке.
— А бабушка? — спрашивает Зоя Николаевна.
— Я тут, — послышалось из-за двери.
И явилась ОНА!
Во всем праздничном!.. На поясе — букет фиалок, а подмышкой — бархатная сумочка.
— Простите, ваше имя-отчество? — строго спросила Сусанна Григорьевна.
— Фаина Петровна, — ответила бабушка. — Фамилия Паскина. Только это по мужу. Тогда-то я Макарова была.
— Это когда же — ТОГДА? — хмуро произнесла Сусанна Григорьевна.
— Ну, тогда, когда я у Федора Ивановича работала!
— У какого еще Федора Ивановича? — спрашивает Зоя Николаевна.
— Как у какого? — говорит бабушка. — У Шаляпина.
— Вы?! Вы были знакомы с Шаляпиным??? — вскричал Евгений Леопольдович.
— Ну конечно, — сказала бабушка и повернулась к нам. — Как раз перед Октябрьской революцией я устроилась работать сестрой милосердия.
— Слушай, Шишкина, слушай! — сказала вдруг Зоя Николаевна. — Не затем твоя бабушка работала медсестрой перед Октябрьской революцией!
— В больнице Святого Павла! — добавила бабушка. — Это от общины Лилового Креста. Я лечила миллионершу Стахееву. Хотя она ничем не болела. Хандрила Стахеева, вот и все!
— Да, но какое это имеет отношение к делу? — Сусанна Григорьевна постучала карандашом по столу, потому что наши радостно завозились.
— А вот какое, — отвечает бабушка, — второй-то вызов был… к Шаляпину.
— Он что, заболел? — встревожился Евгений Леопольдович.
— Не он, а дети, — объяснила бабушка. — Ребят я вылечила. А Федор Иванович — «Останьтесь!» да «Останьтесь!»… Ну и я вижу — люди попались хорошие.
— Голубушка! Фаина Петровна! — Евгений Леопольдович вскочил и кинулся к бабушке. — Други мои! Вообразите! Фаина Петровна видела живого Шаляпина! Разговаривала с ним! Жила в его доме!.. Да вы знаете, какой это был бас??!
— Шаляпин, — сказала бабушка, — был моим учителем. Он учил меня кататься на велосипеде.
— Научились?! — выкрикнул с места Тарабукин.
— А ты думал! — бабушка положила на парту сумочку. Руки кверху и объявила: — Двадцать третий год! Фаина Паскина! Чемпионка велопробега Мелитополь — Москва!!!
— Вот, Шишкина, — Зоя Николаевна сделала последнюю попытку. — Вот какая у тебя бабушка. Чемпион! Ты же ее только позоришь.
— Ни боже мой! — воскликнула бабушка. — У меня Леночка с пеленок в велосипедном седле!
— Нет, я с ума сойду, — не выдержала Сусанна Григорьевна. — Речь идет не о седле! А о песне! Которую пятый класс «Б» исполнил на смотре.
