Книга Приключения Никтошки - Лёня Герзон

А Никтошка вот уже несколько месяцев бродил по лесам. Коротышки улетали на воздушном шаре весной, а теперь стояла осень. Никтошка так загорел, что его было не узнать. Питался он земляникой и малиной, которые в изобилии росли в окрестных лесах, и еще грибами. Целый гриб спилить складным ножичком Никтошке было не под силу, но он вырезал из грибов кусочки, накалывал их на веточку и поджаривал на костре. Никтошка научился выкапывать из земли маленькие корнеплоды, похожие на морковку, но по вкусу напоминающие батат. Их Никтошка тоже жарил на огне, и они становились мягкие и сладкие.

Дни стояли жаркие, так что шарф он затолкал в рукав своей джинсовой курточки, а ее нес на плече. Иногда вечером становилось прохладно, и тогда Никтошка грелся у костра. А потом тушил его, расстилал куртку на теплой золе и ложился спать, укрывшись шарфиком. Какому-нибудь другому коротышке, наверно, было бы страшно ночевать вот так, одному, да еще и под открытым небом. Но Никтошка давно уже привык к лесу – ведь и в Цветограде он нередко оставался там на ночь. Пугающее уханье совы, противное тявканье лисицы, шебуршание ежей в прошлогодней листве и даже предутренний плачь выпи, наводящий тоску на путника, которому случайно пришлось заночевать в лесу, – все эти звуки только убаюкивали Никтошку. Разве что дождик мог его разбудить. Когда на лицо падали первые капли (а ведь для коротышки каждая капля – как для нас целая чашка воды), Никтошка просыпался, заползал под какой-нибудь лопух или укрывался кленовым листом, и снова засыпал.

Днем Никтошка совершал большие переходы. Шел все время на юг. Шар-то унес его на север, вот он и возвращался обратно, на юг. Компаса у Никтошки не было, но он легко находил направление по разным приметам, которых полно в лесу. Например, мох на деревьях всегда растет с северной стороны, потому что мох любит сырость и не любит солнце, вот и прячется от него. А еще – если дерево стоит на поляне, то больше всего у него веток с южной стороны, потому что там больше света, и дерево тянется к нему. Наступала осень, и караваны птиц уже направлялись к югу – так Никтошка смог проверить, что не ошибся в выборе направления – по птицам. Но хоть Никтошка и слышал Знайкины слова, когда тот сказал, что шар летит на север, а возвращаться нужно будет на юг, а все-таки непонятно было – туда он идет, куда надо, или нет. Не так-то просто отыскать среди лесов и полей небольшой городок коротышек.

– Может, я его давно уже пропустил, как ты думаешь, Вилка? – спрашивал Никтошка своего мысленного друга, когда они вечером, поужинав, закуривали трубочку и глядели на звезды.

Осень выдалась в этом году на редкость теплая, дни стояли солнечные, ночи ясные и звездные. В лесу, на полянке, фонарей нет и звезды очень яркие. А если луна светит – то разве что читать нельзя, но в лесу каждую веточку видно.

– Слушай, Вилка. Хоть мы и идем в правильном направлении, а все-таки, может, мы Цветоград стороной прошли? – спрашивал Никтошка Вилку.

– Вполне возможно, – отвечал Вилка. – И тогда город остался где-то сбоку, а мы теперь все удаляемся и удаляемся от него.

Пару раз на пути встречалась река, и приходилось переплывать ее. Никтошка раздевался, завязывал в узелок трубку, спички и маленькую книжку сказок, которую успел прихватить с собой из дома. Он плыл на другой берег, держа узелок над водой. Можно было, конечно, из веток попытаться построить плот и плыть по реке, но река эта не текла на север, а текла куда-то на восток. Никтошка не знал, Огуречная это река или какая-нибудь другая. Если бы это была Огуречная река, и то не ясно – понесет она его к Цветограду или от него. А если это не Огуречная река, то она может впадать в Огуречную реку, а может и не впадать в нее. Если впадает, то, опять-таки, неизвестно: впадает до Цветограда или после. Если до – тогда всё нормально. Но вдруг после? Ну, а если это не Огуречная река и она не впадает в Огуречную реку или в какую-нибудь другую реку, которая впадает в Огуречную реку, причем до Цветограда, – то тогда по ней вообще можно заплыть невесть куда.

К северу от Цветограда полно лесов. Никтошка шел и шел по ним. Сосновый бор сменялся березовой рощей, березовая роща переходила в дубраву, а дубрава постепенно становилась смешанным лесом. В смешанном лесу березы встречались все чаще и чаще, пока Никтошка вдруг не замечал, что идет уже среди одних берез. «Опять березовая роща», – говорил сам себе Никтошка. Так он путешествовал много дней. Казалось, лесам не будет конца.

Один раз Никтошка проснулся утром после того, как ему всю ночь снился Цветоград. Он бродил по улицам и всё хотел найти свой дом на Колокольчиковой улице, но никак не мог. Дело в том, что в его сне в Цветограде не было Колокольчиковой улицы. Он шел по какой-то незнакомой улице, и ему показалось, что за поворотом начинается другая улица, знакомая, с которой пересекается Колокольчиковая улица. Но когда Никтошка подошел к повороту, выяснилось, что поворота на самом деле нет и что никакая знакомая улица, которая пересекается с Колокольчиковой улицей, там не начинается.

Коротышки, попадавшиеся Никтошке на пути в его сне, были тоже все незнакомые, и Никтошке как-то неловко было обратиться к ним и спросить, как пройти. «Да я уж отсюда и сам знаю», – каждый раз говорил сам себе Никтошка, когда уже совсем было решался к кому-нибудь обратиться. Но почему-то оказывалось, что он все-таки не знает. Наконец Никтошка забрел в какой-то глухой район, и прохожие перестали попадаться. Но зато это место уже совсем было похоже на соседний с Колокольчиковой улицей переулок Хризантем. Было темно, фонари почему-то не горели. Переулок Хризантем выходит своим узким концом на Колокольчиковую улицу. Никтошка повернул на свою улицу, и вдруг сразу наступил день. От яркого света стало больно глазам. Никтошка проснулся.

Оказывается, вечером он дошел наконец до того места, где лес кончается, и лег спать под небольшой березой у самой опушки. Было темно, и Никтошке не было видно поля. Но сейчас он проснулся, а над головой у него было яркое голубое небо, которое тянулось далеко – к самому горизонту. Никтошка вскочил на ноги и выбежал поскорее из леса.