— Так вы и шли с конницей?
— Куда же мне было деваться! Примкнул я к ней, да вскоре к нам присоединился и Павел Алексеевич. Он, оказалось, тоже долго не решался к нам подъехать, боялся попасть в плен. Так вышло, что и сам барон Корф был в этом отряде. Так мы с ним и проследовали до самого города Поречья, где тогда находилась главная квартира нашей Первой армии. Нам, однако, велено было остановиться версты за три, не доходя до города, и Павел Алексеевич расположил принятый им отряд на самой дороге, близ корчмы. Ночью мы услышали страшный крик в Поречье, до нас долетело громкое «ура!». Павел Алексеевич велел мне скакать в главную квартиру и узнать, что там делается. Я пустил своего коня в карьер, и вдруг узнаю, что некоторые из солдатиков добрались до покинутых откупщиками подвалов, выкатили оттуда бочки с вином и подняли весь этот шум на радостях.
— Вот какая оказия! — засмеялся старый прапорщик.
— Тут вскоре обе армии соединились под Смоленском! — прервал рассказчика благодушный майор.
— И Павел Алексеевич принял начальство над нашим отрядом, — добавил прапорщик.
— Главное то, что армии соединились! — отметил майор.
— Того и жди, что опять велят нам отступать, — покачал головой капитан.
— Полно вам вороной каркать! — остановил его строго майор.
— Пора, однако, нам и на покой! — засобирался адъютант. — Неизвестно, каков-то будет завтрашний день. Может быть, придется и нам биться весь день с неприятелем.
Вскоре все улеглось и заснуло, кроме часовых, мерно двигавшихся по периметру лагеря.
Все затихло и мирно спало, как вдруг раздался перестук конских копыт. И проезжавший мимо ординарец крикнул:
— Господа, отступаем!
— Куда? Как? — взволновались офицеры, вскакивая и озираясь.
— Пошутил? Быть не может! — заметил спокойно майор.
Но не успел он договорить, как раздался ружейный огонь, и мирный их лагерь огласился страшными криками. Несколько солдат лежали мертвые и тяжелораненые.
Оказалось, что русские войска, точно выступили ночью из Смоленска, и неприятель, пробравшись через опустевший город, пошел на Петербургское предместье, лежавшее на правом берегу реки и соединенное с городом деревянным мостом. Передовые стрелки, высланные вперед неприятелем, застали врасплох бригаду Павла Алексеевича Тучкова и разбудили ее залпом из ружей.
Через минуту весь отряд уже был на ногах. Тучков пересел на другую лошадь, так как его была ранена пулей, и переправился со своим отрядом на левый берег Днепра, меж тем как присланный главнокомандующим барон Корф отогнал французов обратно за Днепр и занял Петербургское предместье.
Весь день шестого августа вся армия простояла в боевом порядке, но главнокомандующий Барклай-де-Толли нашел невыгодным дать генеральное сражение. Офицеры, особенно молодежь, волновались более, чем когда-либо; тут и там слышались насмешки.
В шесть часов вечера Павел Алексеевич Тучков получил приказание явиться в главную квартиру, где было ему объявлено, что армия должна отступать по дороге к Москве, а ему, Тучкову, предписано идти в авангарде первой колонны, которая двинется под начальством его старшего брата, корпусного командира Николая Алексеевича Тучкова. Павел Алексеевич должен был идти за братом на расстоянии четырех верст.
В восемь часов вечера Павел Алексеевич Тучков выступил со своим отрядом. Всю ночь шли они лесом. Приходилось зачастую перебираться через заболоченные ручьи, а мосты на них были так плохи, что не имелось никакой возможности переправлять по ним орудия, и приходилось не только поправлять мосты, но просто разбирать их и перестраивать. Только к восьми часам утра вышли они на большую Московскую дорогу. Пройдя почти безостановочно ровно двенадцать часов, все сильно устали и с радостью думали о скором отдыхе в селении Бредихино, где велено было им остановиться. Утро выдалось чудное, и после бессонной ночи, проведенной в болотистой лесной чаще, особенно приятно было чувствовать на себе теплые лучи ярко светившего солнца. Все шли бодро, как вдруг проводник-белорус свернул влево с большого тракта.
— Стой! — закричал ему Тучков. — Куда ты это?
— Да в Бредихино, милостивый господин!
— Разве Бредихино влево за дорогой в Смоленск?
— А то как же, милостивый господин! Дорогу к Смоленску мы уже миновали: она вправо, а Бредихино будет тут!.. — и он указал по левую сторону.
— Странное дело! — сказал Павел Алексеевич Тучков своему брату Александру, командовавшему Ревельским полком, шедшим вместе с его передовым отрядом. — Если мы отойдем в Бредихино, французы займут большую дорогу, и наша армия окажется отрезанной от Москвы; тогда как заняв выход со Смоленской дороги на Московскую, мы не допустим французов сделать это.
— Надо идти в Смоленскую дорогу! — сказал решительно Александр Алексеевич.
— Но на меня ляжет страшная ответственность! — возразил ему озабоченно Павел Алексеевич. — Я получил весьма точное приказание идти в Бредихино.
— Но это явная ошибка. И происходит она от незнания местности! — говорил горячо Александр Алексеевич. — Не могло начальство оставить столь важный пункт без внимания — не занятым…
После некоторого раздумья Павел Алексеевич обратился к окружавшим его офицерам:
— А ведь дело-то неладное, господа! — сказал хмуро он. — Если мы сейчас уйдем в Бредихино, то оставим выход от Смоленска на большой Московский тракт совсем свободным. Французы не дураки. Займут этот пункт и запрут дорогу на Москву.
— Верно, верно! — послышалось со всех сторон из офицерского кружка.
— По-моему, господа, — продолжал Тучков, — нам следует идти не в Бредихино, а несколько вернуться назад, к Смоленску, чтобы не допустить французов пресечь дорогу нашим армиям.
Из группы офицеров ослышались возгласы одобрения.
— Господин Новиков! — позвал Тучков своего адъютанта. — Скачите по дороге к Бредихину и верните генерала Всеволожского, ушедшего туда с нашим авангардом.
Отряд Тучкова быстро повернул фронт и вскоре уже был на Смоленской дороге. Пройдя версты три, они дошли до горы Валутиной. Тут Тучков осмотрел местность и велел остановиться, найдя, что всего удобнее будет им стрелять в неприятеля с этой горы и не позволить французам перебраться через речку Строгань.
Местность здесь была болотистая. Густой кустарник покрывал берега топкой речки Строгани с мутными водами. Влево шла болотистая лощина и доходила почти до самого Днепра.
— Следовало бы занять вот и этот пригорок! — говорил полковник, указывая на возвышенность, поднимавшуюся за рекой.
— Что ж, попробуем! — согласился Тучков и послал эскадрон гусар с двумя орудиями занять указанный пригорок, а егерям велел засесть в кустах по обеим сторонам дороги и по берегам речки.
Глава X
ока русские войска пробирались ночью окольным путем на Московскую дорогу, Наполеон решил оставаться в Смоленске, чтобы дать спокойный ночлег своим весьма измотанным войскам. Лазутчики его донесли, что русские войска двинулись в обход, и он был уверен, что Мюрат со своей конницей успеет перерезать им дорогу к Москве, если двинется в путь на другой день утром. Император велел Мюрату выступить на рассвете, а за ним двинуться маршалу Нею с пехотой. Поужинав плотно и выспавшись, весело поднялись французские кавалеристы; шутя и пересмеиваясь, седлали они коней, готовились к отъезду.
