— Ни одно из твоих приключений не достойно ведьминого кота, — нарушила недолгое молчание ведьма Ураганных Гор. — Если бы твоя мать Грималкин знала, какое жалкое создание она произвела на свет, она бы утопила тебя новорожденным котенком. Фу! Смотреть тошно. Иди и сядь в угол, и чтобы мы больше не слышали твоего дурацкого голоса. Тоже мне, ведьмин кот! Да тебе только мышей ловить, у тебя душа обычного домашнего мурлыки.
Гобболино глубоко вздохнул и мысленно сказал себе, что хорошо бы так думали хозяева тех домов, откуда его успели выставить с позором, но вместо ответа покорно забился в угол и вскоре уснул, а обе ведьмы и его сестричка Сутика еще полночи проговорили о тайнах своего ремесла.
Когда Гобболино проснулся, было уже позднее утро.
Огонь под котлом погас, пещеру освещали жаркие солнечные лучи, поэтому все бессчетные пауки попрятались по углам, а пыльные гирлянды паутины, свисавшие с неровного каменного потолка, казались особенно неприглядными.
Ведьма Ураганных Гор, завернувшись в плащ, храпела в углу. Сутика, крепко закрыв свои зеленые глаза, спала рядом с хозяйкой, но старухи коробейницы нигде не было видно.
Гобболино уже ничуть не хотелось спать, поэтому он решил пойти и поболтать с осликом, но когда котенок вышел наружу, то оказалось, что ослик тоже исчез.
Гобболино долго оглядывался по сторонам, но нигде: ни вверху, ни внизу — не увидел ничего, кроме остроконечных скал и глубоких пропастей, да еще двух ворон, которые, сидя на соседнем утесе, закаркали на него, потом похлопали крыльями и снова закаркали.
Гобболино немного прошелся по тропинке, но ослика нигде не было, поэтому котенок вернулся к пещере и, усевшись у входа, стал греться на солнышке и ждать, что старуха коробейница придет и скажет ему, куда же подевался ослик.
Время шло, а старая торговка не появлялась. Ведьма и красотка Сутика по-прежнему крепко спали, а солнце медленно-медленно перевалило через Ураганные Горы и стало так же неторопливо опускаться на другой стороне неба.
Гобболино сидел у входа в пещеру, грелся на солнышке и ждал, когда же наконец появятся его хозяйка или ослик, но они по-прежнему не показывались, а длинные тени Ураганных Гор придвигались все ближе и ближе, они уже протянули к котенку свои синеватые пальцы, и он решил поскорее вернуться в пещеру, чтобы спастись от вечернего холода.
Его маленькая сестричка Сутика как раз зашевелилась в углу, выпустила, потягиваясь, свои длинные блестящие когти, замигала зелеными глазами, зевнула во всю пасть и сказала:
— Доброе утро, братец. Я надеюсь, ты хорошо спал, и дурные сны тебя не тревожили?
— Да, очень хорошо, спасибо, сестрица. И ты, надеюсь, тоже? Проснулась ты, во всяком случае, очень поздно.
— Поздно? — И Сутика с изумлением уставилась на него. — Да что ты, солнце только садится. Мы с хозяйкой никогда не встаем до заката. Что нам делать при свете дня? Давай-ка, помоги мне развести огонь под котлом и приготовить похлебку.
Гобболино послушно пускал искры из усов, пока очаг не начал дымиться, а котел — булькать.
— Вот видишь, ты, оказывается, тоже можешь помочь! — дружелюбно сказала Сутика, подбрасывая в варево каких-то трав. — Я думаю, все уже готово, и если ты позовешь свою хозяйку, то я разбужу свою, и мы вместе будем обедать.
— Я не знаю, куда делась моя хозяйка! — вздохнул Гобболино. — Снаружи ее нигде не видно, и ослика — тоже.
— Что? — взвизгнула Сутика. — Хозяйка! Хозяйка! Вы слышите? Гобболино говорит, что его хозяйка исчезла, и ее ослик — тоже. Гобболино, когда ты об этом узнал?
— Рано утром, когда проснулся. А что? — спросил Гобболино, вконец напуганный тем, что на него сердито смотрит не только Сутика, но и ее хозяйка-ведьма: она одним прыжком выскочила из своего угла и теперь с грозным видом стояла возле котенка.
— Почему ты не пошел за ней, олух несчастный? — в ярости закричала ведьма.
— Куда мне идти? Я ждал, что она вот-вот вернется, — отвечал Гобболино, ломая лапы и горько плача. — Я ждал весь день, а она так и не пришла. Откуда мне было знать, что она решила не возвращаться!
— Болван! Тупица! — все сильнее распалялась ведьма. — Ты что, хочешь сказать, что ты так и просидел весь день снаружи и никому ничего не сказал? Ты что, не понял, что она решила от тебя избавиться? Ты что, не знал, что она решила бросить тебя по дороге, чтобы ты больше не допекал ее своей тупостью?
— Нет, конечно, нет! — всхлипывал Гобболино. — Нет, сударыня, я об этом не думал. Простите мою бестолковость, сударыня, но мне это и вправду в голову не приходило.
— Пошлите его вдогонку за ней, — посоветовала Сутика.
— Она, наверное, уже за тысячу миль отсюда, — возразила ведьма. — Может быть, колдунья она и никудышная, но кое-что делать все-таки умеет, и уж она-то так просто не попадется. Нет, такого глупого кота, как этот, и держать незачем. Я сейчас же сброшу его со скалы.
— Ой, пожалуйста, не надо! — захлебывался рыданиями Гобболино, а его маленькая сестричка Сутика, которая куда лучше владела собой, стала просить:
— Пожалуйста, хозяйка, подумайте еще немного. Он — мой родной брат, и хотя я стыжусь за него всем сердцем, я не хотела бы видеть, как он умрет. Может быть, если мы его здесь немного подержим, вы, хозяйка, сможете его чуть-чуть пообтесать, вы же такая искусница в нашем деле. Ну а если из этого ничего не выйдет даже у вас, то его можно будет со временем сбросить в пропасть, спокойно и между делом.
— Что ж, ты права, — сказала ведьма, уже не так свирепо. — Ладно, ешьте оба свой суп, и — за работу!
Когда они с Сутикой вместе лакали похлебку, Гобболино принялся изо всех сил благодарить сестру за то, что та спасла ему жизнь.
— Не нужны мне твои благодарности, — презрительно сказала Сутика. — Постарайся стать достойным ведьминым котом и не позорить нашу маму Грималкин. Смотри, если у тебя и на этот раз ничего не получится, моя хозяйка непременно сбросит тебя со скалы в пропасть и, что бы я ни делала, я не сумею тебя спасти.
— Хорошо, сестрица, я буду стараться, — отвечал Гобболино кротко.
После еды ведьма дала Гобболино какой-то клубок: это были перепутанные заклинания, и ведьма велела котенку их распутать, но они переплелись и слиплись, как нити в огромной паутине, и Гобболино просто не знал, с чего начать и за что хвататься.
— Смотри, братец, это делается вот так, вот так и вот так! — И Сутика ловкими движениями лап стала отделять одно заклинание от другого. А Гобболино только и мог, что бестолково теребить клубок и что-то оттуда выдергивать, под его когтями заклинания обрывались и завязывались в узлы и вскоре перепутались еще сильнее, чем раньше.
Ведьма и Сутика оставили его исполнять порученное, а сами уселись на метлу и улетели.
Гобболино еще немного помучился, а потом, донельзя усталый, заснул рядом с безобразным клубком.
