— Я не могу, — Юля растерянно посмотрела на Аркадия.
Аркадий улыбнулся ей, и Юля встала. И пошла танцевать с американским парнем, хорошо говорящим по-русски и знающим то, что знает она.
— Сначала шаг сюда, потом два сюда, потом чуть вбок. А вообще я буду вести вас, а вы пытайтесь попасть в такт.
Юля послушно повторяла движения Генри, но она не получала удовольствия от танца.
Митяй, на фоне громкого разговора адвоката Генри с Игорем, сказал:
— Не боишься, увезёт твою красавицу в Америку?
Что ответил Аркадий? Попробовала было высвободиться из добрых рук Генри, но он спросил:
— Чего вы боитесь? Я не обижу вас.
И она продолжала послушно двигаться в такт музыки и движениям Генри. Музыка, хотя и тихая, как камнепад, — била звуками голову. Жила у неё одна спина — ловила ощущения Аркадия, слова Митяя и Игоря.
— Вы давно работаете в этой фирме? — спросил Генри. — Всего три месяца? Мне Митяй сказал, вы — бухгалтер. С компьютером помогает Игорь? — переспросил то, что она сказала. — Игорь может. Каждое слово — со значением. Интересная у вас команда. Что-то есть загадочное, какая-то тайна.
Юля даже остановилась:
— Какая тайна?
— Не знаю. Тайна взаимоотношений. Тайна в бизнесе.
— Но ведь всё сделано по закону? — спросила осторожно Юля.
— Ну конечно. Как говорят русские: «Здесь полный порядок». — Генри улыбнулся.
— Так, в чём же дело?
Глаза у Генри — высветленные, словно кто-то специально направляет на них лампу. Русые брови — широкие. Ресницы — загнутые и пушистые.
— Я не знаю, — говорит Генри.
Юля всё-таки высвободилась, пробормотала «спасибо» и пошла к столу Что-то происходит вокруг неё, с ней. Она чувствует несогласованность ясного человека и того документа, от которого у неё сводит живот. Она, как и Генри, ощущает в атмосфере своей фирмы тайну. Вроде все улыбаются друг другу, почтительно слушают друг друга, а что-то не так: какая-то странная невидимая сила движет и людьми, и обстоятельствами.
Почему не сказала Генри, что она — жена Аркадия?
Почти у стола повернулась было к нему — сказать, но в спину ударил ком Митяевых слов:
— Что же не дотанцевали, Юлёк? Не так ухватился американец?!
— Заткнись… — Аркадий встал и вышел из зала.
— Игорь, что он сказал? Странно, я не понял. — Генри беспомощно улыбается.
— Он сказал пошлость и глупость. — Игорь разлил вино по бокалам. — Давайте, ребята, выпьем за удачу. Эта гостья довольно капризная, то придёт к тебе, то заартачится.
— Выпьем за удачу! — кивнул Генри.
Адвоката Генри звали Мелком. По-русски он говорил неважно, и Генри старательно переводил ему всё на английский.
Это из-за неё произошла ссора с Митяем. Нельзя было идти танцевать с Генри! Аркадия обидела, а Митяй, похоже, разозлился на неё — вон какой надутый!
Почему пошла? — задала себе привычное за эти три месяца «почему». Может быть, ей понравился Генри? Да, Генри ей очень понравился. Но есть и ещё ответ. В ней сработал инстинкт предков — молдаванин старается сделать для гостя всё, чтобы порадовать его. А гость захотел танцевать.
Она лжёт самой себе. Она захотела танцевать с Генри.
Когда наконец они с Аркадием остались в машине вдвоём, она сказала:
— Прости меня, я тебя расстроила. Я не должна была танцевать с Генри.
— Должна была, Юленька. Ты — сама по себе. Ты не моя вещь. Имеешь право делать то, что считаешь нужным. Тем более, что гость попросил тебя потанцевать с ним. Ты порадовала его.
— Но огорчила тебя.
— Не ты огорчила меня. Я знаю, ты меня любишь. И, пока любишь, мне ничто не угрожает.
— Тебе тоже не нравится документ, который составили Митяй с Игорем? Это огорчило тебя?
Аркадий резко затормозил и пристал к тротуару.
— «Тоже» — потому что он не нравится тебе? Или Генри? — спросил напряжённо.
— Генри к документу относится нормально. Это я вижу обман. — И она задала Аркадию все вопросы, которые возникли у неё. — Сначала я не хотела говорить тебе, но Генри тоже чувствует: что-то не так в нашей фирме. — Она рассказала об их разговоре.
— Вот это мужик! — удивился Аркадий. — Локатор.
— Если и он, и я ощущаем тайну, значит, тайна есть? Может, расскажешь наконец?
— Да нет никакой тайны, так, психология. Сам ничего не понимаю.
— Что за психология? С Митяем, что ли?
— Да это разговор — долгий…
Дома Юля сразу поставила чай. Аркадий включил музыку.
Он любил музыку тихую, классическую и, не успевал войти в дом, включал приёмник, который так и застыл на музыкальном канале.
Над столом Юля в первый же месяц повесила лампу с оранжевым абажуром. Сноп света мягко падал на стол, концентрировал внимание на столе и как бы соединял их с Аркадием в одно целое.
Сегодня Аркадий пытался высвободиться из-под власти света — отъехал со стулом от стола и смотрел в пространство слепыми глазами.
Юля уже достаточно знала мужа. Она задала вопрос. Аркадий помнит о нём. Хорошо ли сделала она, втолкнув его в прошлое?
— Наверное, всё в жизни начинается в детстве, — наконец заговорил Аркадий. — Митяй учился в соседнем классе и очень быстро шёл в рост. Помогал себе расти — качал мускулы. А если человек качает мускулы, он должен проверить, хорошо ли они накачаны. Я же, наоборот, рос плохо, долго оставался жидким, и мне доставалось от Митяя: обязательно пнёт меня, проходя мимо. Как все мальчишки, мы много играли в футбол. Но вот Митяй, капитан, почему-то определил меня в свою команду. Теперь стоило неудачно ударить по мячу, как он угрожающе говорил «Погоди же!» и после игры избивал меня. Какое-то время я терпел — я очень любил играть в футбол, а потом перестал ходить на поле. Тогда Митяй явился ко мне домой. «Ты — сопля, — сказал он мне, — размазня. Вместо того, чтобы сделать из себя супермена и дать мне в рожу, ты сдался!» Не тогда, сейчас он говорит мне эти слова, сейчас торчит передо мной верстовым столбом, — глухо сказал Аркадий. — Сопля и есть, — понял я тогда.
О том, как он качал мускулы, тренировал ноги, бегал ранними утрами, Аркадий рассказывал неохотным голосом. Ему не нравился он тот, прежний, который хотел дать в рожу Митяю.
— Я попросил преподавателя физкультуры показать мне разные приёмы каратэ (тогда все увлекались каратэ) и отрабатывал их дома или убегал в какой-нибудь парк. Жили мы в непромышленном городе, и полупарков, и полулесков у нас было много. — Аркадий помолчал. Заговорил угрюмо: — Митяй продолжал избивать меня при каждом удобном случае, до синюшности. Во мне накопилась энергия зла.
