– А как же тогда быть с твоим статусом? Надо же показать, что ты достаточно богата, чтобы иметь горничных, которые тебя одевают.
– Как сказочно я должна быть богата, если меня одевает настоящий предводитель ирландцев?
– Для этого достаточно быть просто Пиппой, – ответил он.
Его горячее дыхание ласкало ей шею, а пальцы задевали ее кожу, она вся трепетала.
Рядом с Айданом Пиппу все время кидало то в жар, то в холод. Он очаровал ее, и она не замечала, как порой тень пробегает у него по лицу.
Ее рассмешили нарукавники, которые надевались поверх ее белой блузы. Но когда он попытался надеть на нее жесткий, сильно накрахмаленный воротник, она запротестовала.
– Можете отослать его назад в пыточную камеру, там ему только и место, – возмутилась Пиппа. – В колодках я насиделась, они и то удобнее. Какой смысл обматывать вокруг шеи сорок кругов кружев, затем все это замять, а потом закрепить этим…
– Крахмалом, как они его называют, – подсказал Айдан.
– Вот почему воротник стоит? Смешно. Неудивительно, что дамы из благородных похожи на марионеток, которые каждый день заняты по четыре часа одеванием.
Он взглянул на нее и отложил воротник в сторону.
– Если ты не хочешь его надевать, у меня есть идея получше.
– Какая?
Из поясной сумки он достал блестящее ожерелье. Камни были круглыми и отполированными, отливающими темно-фиолетовым цветом. Странный и извилистый орнамент между ними, состоящий из множества переплетенных линий, был по краям оплетен серебряной нитью.
– Пресвятая Матерь Божья, – прошептала она. – Эта вещица слишком дорогая для меня.
– Поверь мне, ты стоишь много дороже этой побрякушки. Эта вещь предназначалась в дар другой женщине. Но она слишком упряма.
Сердце Пиппы обожгло холодом.
– Ваша светлость, вам лучше приберечь ваш подарок.
Он задумчиво повертел перед глазами ожерелье.
– Боже мой, – произнес он тихо. – Мне показалось или ты ревнуешь?
– Вот еще, – вспыхнула Пиппа, зардевшись до кончиков ушей. – Видно, это ваша золотая мечта, господин Павлин. Тешьте себя, но я-то тут при чем.
Он тихо рассмеялся:
– Твоя реакция уже меня потешила.
– Кичливость – имя тебе О'Донахью, – сказала она.
– Это был не подарок любимой, а дар дипломатический, – внес уточнения Айдан, то есть королеве.
Этого она совсем не ожидала.
– Вы хотите, чтобы я надела ожерелье, которое Вы везли для самой королевы?
– Для самой Глорианны, – произнес он насмешливо, – той, которой поют славу. – Ты дополнишь красоту камней. Это аметисты из шахт на склонах гор Баррен, – пояснил он.
Он подошел, надел ей ожерелье и застегнул его.
– А рисунок – кельтский. Очень старый.
– Вы – чародей? – Пиппа заглянула ему в глаза.
– Я? – переспросил Айдан, в полном недоумении сдвинув черные брови.
– Знаете, однажды Меб рассказала мне историю о волшебном принце, который появляется в жизни и исполняет все желания женщин.
– Я – предводитель, а не принц, и уж совсем не сказочный, – заметил он.
Пиппа едва не рассмеялась, так возмущенно он это сказал.
Но тут Айдан наклонился и легонько поцеловал девушку в лоб. Этот трепетный поцелуй эхом ответной нежности отозвался у нее в груди.
– Должен тебе признаться, – прошептал он, – сама по себе мысль исполнять каждое твое желание имеет некоторую привлекательность.
Из дневника Ларк де Лэйси, графини Вимберлийской
Сегодня вечером в доме Дархеймов устраивается бал-маскарад, но мы отказались от приглашения. Пойдет только Ричард, поскольку он слишком молод, чтобы разделять мою боль. Ах, как упорно мы старались защитить наших детей! Ричард так никогда и не узнал о нашей потере, ведь она случилась задолго до его рождения и мы не видели смысла рассказывать ему об этом.
Только мой дорогой супруг понимает этот ритуал поминовения, который я устраиваю каждый год в день трагедии. На закате я пущу по воде кусочек дерева со свечой в том самом месте, где много лет тому назад я целовала ее, прощаясь. Я всегда буду помнить, как заглянула в ее большие доверчивые глаза, поцеловала еще раз на прощание ладошку ее пухлой ручонки и сказала ей «До свидания!».
Я отпущу лодочку с горящей свечой и постою на берегу, глядя ей вослед, пока слезы не заполнят мои глаза, и попрошу вернуть мне то, что вернуть уже нельзя.
Глава 6
– Не позволю я везти меня в ящике как труп, – заявила Пиппа.
Айдан тяжело вздохнул. Донал Ог и Яго обменялись гневными взглядами.
– Мне кареты не менее противны, – собрав все оставшееся терпение, произнес Айдан, – но лорд Ламли заверил меня, что люди из высшего света передвигаются только в каретах.
С кислым выражением лица эта призрачная голубая фея подозрительно оглядела внутреннее убранство деревянной мекленбургской кареты.
– Жертвы моды, – проворчала она, – были доставлены в катафалке.
– Больше похоже на повозку кукольника, – съязвил Яго.
– Какую еще повозку кукольника? – Айдан бросил сердитый взгляд в его сторону.
– Ну такую, которая останавливается на углах улиц и показывает спектакли прямо из своих повозок. – Яго скрестил руки на груди. – Так ведь, крошка?
– Ничего общего с повозкой кукольника. Тут все закрыто со всех сторон, и в ней темно, – возразила Пиппа. – Она специально сделана для тех, кому есть что скрывать.
«Значит, это точно для меня», – подумал Айдан.
– Или тех, кому дела нет, куда их везут. – Она взглянула на кучера, примостившегося на узкой огражденной скамейке перед деревянным коробом кареты.
Кучер ответил свирепым взглядом.
– Подожди, я помогу тебе, – сказал Айдан. Взяв ее за талию обеими руками, он приподнял ее над землей и поставил прямо в карету. Затем занял место напротив нее на неровном сиденье, набитом конским волосом. Внутри кареты особой отделки не было, свет почти не проникал сюда. Пахло кожей и лошадьми. В темном замкнутом пространстве он почувствовал нежность к маленькой мятежнице, сердито глядящей в его сторону.
– Судя по твоему страдальческому виду, – заметил Донал Ог по-ирландски, как только они с Яго устроились на скамейке, – наш предводитель все еще не завалил эту девчонку.
– Донал Ог, – Айдан заговорил на удивление спокойно, – ты мой ближайший кровный родственник. Но если ты отпустишь еще хоть одно замечание в таком духе, я с готовностью поменяю твой пол.
Возница присвистнул и ударил кнутом. Карета рванула вперед. Пиппа едва не слетела со скамьи и громко выругалась.
